2
Сезон дождей (на который в следующем году были запланированы государственные экзамены) Каору провел по горло в делах. Уход за больным отцом и приработки занимали слишком много времени. Было не до учебы. Да и психическое состояние матери требовало внимания.
Мать, если за ней не проследить, постоянно хваталась за все, что имело этикетку «особо эффективного средства от рака». Была опасность полностью потерять над ней контроль.
Хидэюки не нравилось, что сын постоянно занят. Ему все казалось, что время, которое следовало бы посвятить работе, тратится впустую. Когда он понял, что виновата его болезнь, он стал еще более раздражительным, начал выдавать Каору деньги только на университет и постоянно говорил, что нужно делать сбережения. Он до сих пор мог чваниться и хвастаться, Каору же, напротив, избегал даже шуток в таком духе.
Теперь, с точки зрения Каору, тянувшего на себе весь семейный бюджет, получалось, что средств становится все меньше и ничего другого не остается, кроме как работать, однако он не решался обвинить отца в развале семейного бюджета. Объяснить отцу всю серьезность ситуации не было никакой возможности. Поэтому он врал, говоря, что работает, чтобы получить деньги на развлечения.
Когда Каору был рядом с отцом, он всегда хотел успокоить его. Ни в коем случае нельзя было дать ему понять, что из-за его болезни доходы в семье снизились и жене с сыном стало тяжело жить. К счастью, как студенту медицинского факультета, юноше удавалось заработать немного денег репетиторством. В больнице при университете, где учился Каору, лечилось много школьников.
Родители хотели, чтобы их дети, вернувшись к учебе, могли нагнать упущенное, и Каору часто предлагали вакансию репетитора.
Однажды, незадолго перед каникулами, после занятий английским языком и математикой с одним из учеников, Каору поглощал свой скромный обед, сидя в больничной столовой. Его отец лежал в той же больнице, Каору только что узнал, что есть подозрение на метастазы в печени, и настроение у него было очень мрачное. Лето началось с любимой фразы отца.
В этом году всей семьей поедем в поселок долгожителей в Северную Америку, в пустыню.
Пустые слова. И как всегда, в ответ на эту выдавленную из себя фразу неотвратимо возрастала опасность метастазов в печени. Размышляя о симптомах отца и о том, что ждет семью, Каору глубоко вздохнул, и тут он заметил, что в столовую вошла женщина с ребенком, Сугиура Рэйко и ее сын Рёдзи.
Находящаяся на третьем этаже столовая имела форму буквы "П" и окружала стеклянной стеной внутренний садик. В садике бил фонтан, и струи воды поднимались высоко вверх. Невозможно убогий интерьер столовой и отвратительная еда наводили тоску, и, лишь глядя на вздымающиеся струи фонтана, Каору мог ненадолго отдохнуть душой.
Его взгляд естественно переключился на красивую женщину, которую препроводил до свободного места работник столовой. Почему-то она притягивала к себе Каору. Ее хорошо загоревшее тело в бежевом летнем платьице и лицо без косметики были словно созданы для того, чтобы привлекать взгляды. Не будь рядом с ней сына, она могла бы показаться десятилетней девочкой.
Проследовав за официантом, женщина и мальчик собрались сесть за стол перед Каору. Даже когда они сели, юноша не мог отвести от них глаз, его взгляд приковали к себе ноги, видневшиеся из-под маленького летнего платья.
Он вспомнил, что видел эту парочку две недели назад в больничном бассейне. Этим летом, еще до того как стать репетитором, он за успехи в учебе получил бесплатный абонемент в бассейн. В первый же день, когда он отправился туда, Каору увидел мать с сыном, сидевших в креслах у края бассейна.
Единственный взгляд, брошенный на эту женщину в зеленом купальнике, пробудил в нем уверенность, что он когда-то очень давно ее видел, но когда и где, он не помнил. Каору, всецело полагавшийся на свою память, не мог поднять с ее дна этот образ, поэтому видение оставило у него какой-то неясный горький привкус. Странно, что он не мог вспомнить столь красивую женщину. Возможно, он обознался и ему оставалось просто забыть о ней, но тут Каору вдруг подумал, а не актриса ли это из одного телевизионного сериала, который он часто смотрел в детстве.
У мальчика особенно сильно обращала на себя внимание фигура Нескладный, в ровно облегающей голову шапочке, очках, трусы в клеточку, первого взгляда на которые было достаточно, чтобы понять, что они не предназначены для плаванья; с маленькими пухленькими ножками и необычайно белой кожей, — он напоминал труп инопланетянина, который когда-то давно показывали по телевизору.
Женщина, которую он где-то видел, странно одетый мальчик — оба они произвели на Каору очень сильное впечатление.
Теперь они сидели за столом перед Каору — у окна, за которым рассыпались водяными брызгами струи фонтана, отчего их отражения на стекле казались размытыми, это не были их настоящие образы. Каору тайком наблюдал за этими отражениями.
Через некоторое время он понял, откуда появилось возникшее в самом начале ощущение нескладности мальчика. Это из-за волос. Когда Каору видел его у бассейна, то заметил, что на шапочке явно нет вздутия от волос.
Сев за стол, мальчик через некоторое время снял надетую на него шапку, и Каору увидел абсолютно лысую, без единого волоска голову.
Оправившись от удивления, он понял, что мальчик — один из пациентов, больных раком. Это не жена и ребенок пришли навещать больного, по-видимому, мать пришла проследить, как лечат ее сына. Хидэюки лечили таким же образом, от обширной терапии у него выпали почти все волосы, но у мальчика они выпали полностью. Теперь стало понятно, почему плотно облегающая голову шапочка выглядела так неестественно.
Каору, с отсутствующим видом подперев подбородок руками, наблюдал за тем, как красавица мать, которой, как ему казалось, было чуть больше тридцати, и ее сын школьник молча ели свой ленч. Он подсознательно провел параллели между мальчиком и лежащим в больнице отцом. Отцу сорок девять лет, мальчику одиннадцать. Оба они проходят противораковую терапию.
Женщина в бежевом летнем платьице, распространявшая вокруг себя сверкающий ореол, никак не сочетающийся с больничной обстановкой, иногда поднимала взгляд и лишь поворачивала глаза, чтобы выглянуть в окно. Склонившись над тарелкой, Сугиура Рэйко апатично ковыряла в ней с таким видом, словно ела только потому, что иначе было нельзя. Она взглянула на Каору с грустной улыбкой, выражение ее лица было ни с чем не сравнимо.
Ее рука с ложкой замерла в воздухе, женщина, словно передумав, опустила ложку назад на тарелку и уставилась перед собой. На ее лице Каору прочитал резкий вопрос: «Что ты все смотришь?» Но, встретившись взглядом с Каору, Рэйко тут же стала спокойней. А он все не мог отвести глаз.
