в машине пошёл не потому руслу, что я рассчитывал.
— Ты специально под камеру полез? — Каждое его, медленно выговариваемое, слово падало как свинцовая капля на жестяную крышку моего гроба. — Ищешь популярности?
— Где была камера? — Голос. Разве это мой голос? Или он будет звучать так с того света?
Сид остановил фургон, показал рукой под крышу здания. Вглядываясь с минуту, я увидел холодный отблеск стекла. Я стоял под ней, когда реальность играла с моим сознанием.
— Повезёт, если не работает.
— Давай её собьём. — моя правая рука нашаривала ручку двери фургона.
— Смысл. Если работает — уже записало. — Сид нажал на педаль газа, машина медленно покатилась, поворачивая к выезду с парковки. — Будешь искать по кабелям? Остановлю.
— Нет, — я чересчур сильно ударил себя ладонью полбу. — Едем домой.
— Что ты хотел, подходя так близко?
— Мне нужно увидеть лицо, — я запнулся, подбирая более мягкое слово вместо «жертва», — девушки. Все приборы, что я смог достать, не дают нужного разрешения, эффекта. Я уже думал установить инфракрасные прожектора, но… — Тут я запнулся, если объяснять всё, то придётся рассказать обо всей своей слежке.
— Не поможет. — Сид был спокоен как Ларч из «Семейки Адамс». Я прищурился — «это лунный свет или моё воображение?». — Камеры увидят усиление свечения. Полиция поймёт.
— Уже ФБР. — Хмуро поправил его я.
— Хуже. — согласился Сид.
Посмотрев на измождённое лицо друга (или мне так показалось), я предложил свои услуги водителя. Сид молча припарковался у обочины, вышел из кабины. Перебравшись на водительское место, я ждал, что он сядет на моё место, но по хлопнувшей задней двери фургона и покачиванию машины, понял, что ехать в кабине мне предстоит в одиночестве.
Тяжесть руля была непривычна, плюс дрожь от осознания, что я мог так глупо влипнуть. Хорошо. Свидетелем чего я был? Глубоко вдыхая и выдыхая воздух, я остужал свой мозг и успокаивал нервы. Свидетелем убийства? Подвергнув свои чувства и сопоставив «картинки», я пришёл к выводу, что нет. Мой мозг утверждал, что это похоже на ритуал, съёмку сцены для низкопробного хоррора, не способного напугать учеников средней школы. Или злая сказка, где Чудовище укладывает Красавиц (с выбеленным лицом фарфоровой куклы) спать, под открытым небом. Что меня приводило к таким выводам? Нет испуга у Жертвы. Вернее, он был, но до появления Сида. С его появлением девушки расставались со Страхом и с Радостью бежали ему навстречу. Это не походило на Смерть. Мне есть с чем сравнивать? Да. Одной из неприятных обязанностей служителей зоопарка — кормление хищников «живым кормом». У козла или барашка нет шансов убежать в маленьком вольере от хищника. Я видел обречённость в глазах жертвы и огонь азарта в глазах хищника. Во всех случаях Ритуала у девушек был выбор. Или нет? Что заставляло их всех останавливаться, замирать, дрожать, пугаться? От чего «спасал» их Сид? Вопросы без ответа.
Что ещё не даёт мне прировнять Ритуал к убийству? Отсутствие вида крови. Нет, кровь там была в виде капелек на одежде, волосах, коже девушек и на траве. Как я не напрягал свою память, не мог вспомнить луж крови, которая покинула тела девушек из разреза на горле. Ни с мест, где я был, ни из фотографий полицейских отчётов. Значит, я не был свидетелем убийства, по моим внутренним ощущениям, и «верность» дружбы с Сидом перевешивала «гражданскую ответственность».
Какие у меня «чувства» к Сиду? Его странное произношение, ответы на мои вопросы, участие в беседе, напоминали мне старого ворона, жившего в зоопарке, когда я впервые туда устроился работать волонтёром, ещё учась в школе. Ворон был большой, говорящий, и, по заверению всех сотрудников, вещим (нужно было просто задать правильный вопрос). Я, молодой и горячий, задаю кучу вопросов, ожидая немедленных и правильных ответов. Мудрый ворон смотрит на меня своим чёрным глазом, думает, подбирает слова, а потом, как ответит. И тебе остаётся только правильно интерпретировать его ответ на один из кучи заданных тобой вопросов.
Как и мудрый ворон из моего пошлого, Сид давал ответы, но не совсем так и те, что я ожидал. Вспоминая сейчас все наши последние беседы, пока нас не отвлекали вечерами в пабе, можно было сложить более-менее правильную картинку. Он не знал точного времени и места «Ритуала». Его слов и картинок не хватало мне объяснить это процесс получения им информации. То, что у него был «правильный» план действий, доказывала карта его перемещений до умерщвления (убийство — очень громкое слово) львиц. После он «уверовал» и начал действовать. Если при первом посещении паба я принял его за Тёмного, которого только начал поглощать Мрак, то сейчас я бы принял его за Светлого. Но не такого Светлого, как отец Верн, способного выгнать Тьму из любого уголка моей души, из каждой клеточки моего тела. Силу Света отец Верн брал извне, дополняя им собственный. Свет, исходящий из Сида, был его внутренним, как в газовом фонаре. И Темнота Сида отличалась от Темноты Банкира. Я видел Чёрную дыру на месте сердца Сида. И сейчас прислушиваясь к своим ощущениям, я понимал, что она осталась на месте, но скрыта от моего взора Светом (как Чёрные Дыры в центре Галактик). А Мрак, вытекший на меня из Банкира, был как в кошмарном сне, он был бесконечен, давил своей безысходностью, походил на открывшийся портал сразу в центр самой Темноты. Я понял, что запутался в определениях своих ощущений и понятий. Мне приходилось жит и работать в окружении простых людей. Открыть в себе сверхспособности у меня не получилось (те, что я желал бы в себе видеть). Чтобы поставить точку в своей «безграмотности», попытался ещё раз описать Свет, «сваливший меня с ног»: так можно было представить себя внутри звезды, наполненной одними фотонами, их интенсивности и воздействие на посетителя определяется не им; такой Свет может и приободрить, наполнить энергией, так и полностью уничтожить твоё «Я», вытеснив его как ненужный серый туман.
Перестав давать оценки Свету и Тьме, устав от неизмеримо больших величин чем «Я», пришлось признать, что я на стороне Сида. Никакие моральные мучения или угрызения совести не способны толкнуть меня на предательство. Пусть я «попадусь», но со спокойным сердцем, честно буду отвечать на все вопросы правду, что не был на месте убийств и не был свидетелем таковых.
Принятые решения и выводы настолько успокоили мои нервы, что дрожь усталости перестала мучать мои руки. Как жирная точка в вопросе «Что делать?» появился указатель границ моего города, а значит, пора будить Сида и отправляться
