А потом ее пронзила такая мысль, что она стиснула бы руки в кулаки, если бы только могла ими пошевелить. Если одни лишь воспоминания о Бене Стерлинге привели к ней это из ночной темноты, что же этому нужно от Бена? Она чувствовала, как арктический холод окутывает ее, словно сделавшийся осязаемым сон, но поддаваться нельзя: кто-то ведь должен защитить маленького мальчика от того, что его поджидает. А потом изморозь с окна расползлась по стене, словно искусно оживленный мрамор, и Мейбел ощутила, что то же самое происходит внутри нее. Когда она беспомощно повалилась на плиту, все ее мысли потухли, словно спичка.
Подслушанное
Поймите меня, когда я говорю о чистоте. Я имею в виду не какую-то мелочь, а мою чистоту – чистота, которую я подразумеваю, она отличается и стоит особняком… метафизическая, от звезд… от огромных пространств…
Дэвид Линдсей. Утес Дьявола
Глава девятая
Дети ждали, что поездка в Лондон станет настоящим приключением, и так оно и получилось. Эллен уже поздравляла себя с тем, что благодаря ее штурманским указаниям, и несмотря на полуденное движение, их «фольксваген» благополучно добрался до Вест-Энда, когда путь преградил знак, сообщавший, что Оксфорд-стрит закрыта для личного транспорта. Теперь Эллен поняла, почему на карте вокруг этого места столько стрелок, означавших одностороннее движение. Автомобиль, шедший впритык за Беном, загудел в ответ на его резкое торможение, а бизнесмен, переходивший улицу перед ним, помахал двумя растопыренными пальцами, как будто это Бен гудел в клаксон.
– Не делай так, – посоветовала десятилетняя Маргарет младшему брату.
– Надеюсь, это он пожелал нам успеха, – сказал Бен. – «V» означает победу. Не подумайте, что я ухожу от темы, но куда мне ехать теперь?
Карта как будто превратилась в сплошную массу стрелок, которые наползали друг на друга и расходились в разные стороны, как на диаграмме турбулентности.
– Вперед и первый поворот направо, – скомандовала Эллен, поскольку этот путь казался единственно возможным.
Маршрут проходил мимо Британского музея.
– Это здесь выставлено много оружия, пап? – поинтересовался семилетний Джонни. – А можно пойти посмотреть, если у нас останется время?
– Вряд ли у них найдется старый танк, на котором мы сможем добраться до места напрямик, – посетовал Бен, оскалив зубы при виде знака «Въезд запрещен!»
– Ну, только если останется время, – повторил Джонни жалобно. – Мы ведь не опаздываем? А вдруг они не напечатают вашу книгу, если мы опоздаем?
– Они обязательно напечатают, милый, – успокоила Эллен, обернувшись, чтобы улыбнуться сыну, мальчику с худым бледным лицом, почти уменьшенной копии отца за исключением волос – те были черные, как у нее. – Посидите тихо, пока мы не доедем до места.
Шафтсбери-авеню вывела их к Кембридж-Серкус. Миновав перекресток, Бен прибавил скорость, опережая поток встречного движения, и на волосок разминулся с двухэтажным автобусом, отчего Джонни радостно завопил, Маргарет взвизгнула, а Эллен задержала дыхание. Инспекторы дорожного движения и женщины в сетчатых чулках вышагивали по лабиринту улиц, ставших еще у´же из-за неправильно припаркованных машин, некоторые из которых были заблокированы колесными зажимами. Каждый раз, когда в общем потоке образовывался просвет, туда пыталось втиснуться очередное такси. Бен барабанил по рулю, словно готовый вовсе его бросить, а затем, лихо наехав на край тротуара, свернул на улицу с односторонним движением.
– Чудо! Свободное место.
Большинство парковочных автоматов были накрыты мешками, но один, в дальнем конце улицы, работал. Бен вписал автомобиль в пространство рядом с ним и выскочил на тротуар. Он уже опускал руку в карман, когда прочел табличку на автомате.
– Сколько-сколько за десять минут? Да при таких расценках мы только дойдем до конца улицы и обратно. Будь проклят тот, кто это придумал. Пусть их носы превратятся в сосиски, и их сожрут собаки, пусть у них ступни вырастут так, что придется завязывать их в узел, чтобы прогуляться…
На овальном, удлиненном лице Маргарет тревога сменялась веселостью, а веселость унынием, потому что она не взяла с собой денег.
– А что будет после носов и ступней?
– Не спрашивай, а то это случится с тобой, – сказала Эллен, копаясь в кошельке. – Боже мой, я оставила всю мелочь у молочника.
– Мама, может, мне спросить у той леди в дверях, не разменяет ли она банкноты? – предложил Джонни.
– Боюсь, она неверно поймет тебя, Джонни, – сказал Бен, сжав колено Эллен и подмигнув ей, когда садился обратно в машину. – Будем ошибаться дальше. Теперь мне ясно, что это большая игровая доска, на которой главное – избегать Оксфорд-стрит. Надеюсь только, что это разрешенный ход.
Он сдал задом до перекрестка и собирался повернуть налево, когда Маргарет спросила:
– А как называется ваше с мамой издательство?
– В любое другое время я бы повторил это название с удовольствием. «Эмбер», филиал «Файербренд Букс».
– Мы только что его видели.
– На другой стороне улицы, откуда ты уехал, – торопливо вставил Джонни, а Маргарет прибавила:
– Там, где какая-то леди прыгает и машет.
Эллен обернулась. Через перекресток от них молодая женщина, указывая одной рукой на их машину, другой манила их обратно за перекресток.
– Она предлагает нам дважды повернуть налево и вернуться, – догадалась Эллен.
– А вдруг она просто так развлекается, раздавая чужакам неверные указания?
Когда им удалось вернуться на перекресток, молодая женщина была все еще там. Она подбежала к машине, как только они повернули направо. На ней был костюм серо-зеленого цвета, зеленые колготки и темно-зеленые туфли, и Эллен подумала, что в целом она похожа на пикси [2], даже улыбка казалась непропорционально широкой для ее маленького треугольного личика.
– Вряд ли по Сохо разъезжает много семей с детьми. Если бы я знала, что вы поедете на машине, я бы объяснила дорогу подробнее.
– Нам показалось, на машине выйдет дешевле, чем на поезде, – признался Бен.
– Давайте я покажу вам нашу парковку, а потом мы пойдем перекусить. Дети, наверное, умирают с голоду. – Она трусцой побежала рядом с машиной, когда та покатилась по пандусу под здание издательства. – Меня зовут Керис Торн, если вы еще не догадались, – сказала она, когда Стерлинги выгрузились из автомобиля. – Счастлива увидеть вас обоих вживую после стольких телефонных разговоров. Как насчет итальянского ланча? Можно чавкать, это же спагетти, что скажете, детишки?
Джонни захихикал.
– Да он почти всегда чавкает, – наябедничала Маргарет.
– Слышала бы ты, как я ем китайскую лапшу, Маргарет, – вступилась за Джонни Керис.
– На самом деле, меня зовут Марджери.
– А мама с папой знают?
– Нам сообщают обо всех изменениях, – сказала Эллен и поцеловала насупившуюся Маргарет.
Керис повела Стерлингов в тусклый январский день, через путаницу улиц, к ресторану и пробежалась с Джонни наперегонки до дверей, когда они подошли к нужному зданию. Толстенный официант, судя по виду, готовый в любой момент перейти на пенье, провел всю компанию к столику, как только увидел Керис, и принес им бутылку шампанского «Круг».
– Выпьем за бестселлер. Успеха и долгих лет жизни всем нам, – провозгласила Керис, подтолкнув локтем Джонни, который сморщился, попробовав символическую капельку из своего бокала, тогда как Маргарет с наигранной серьезностью цедила свою. – Нам приходится пить эту пакость, потому что мы взрослые, – пояснила Джонни Керис и помогла разобраться с меню, размером едва ли не с него самого. Когда он вслух изумился ценам, раньше, чем Эллен попросила его помолчать, Крис снова пихнула его локтем: – Платит «Эмбер». Можешь выбрать все, что тебе разрешают мама с папой, – вполголоса пробормотала она ему на ухо, и Эллен поняла, что эта девушка нравится ей все больше и больше.
