— Ты думал, что сможешь ограбить меня? — Она сделала шаг вперед. Ей на спину падал водопад ярко-рыжих кудрей, украшенный чем-то подозрительно похожим на венок из вербены. На ней была белая ночная рубашка и почему-то мужские ботинки, а на ее ладонях я заметил мозоли. Хотя она точно была из хорошей семьи, на избалованную городскую девчонку она не походила.
— Нет. Нет! Я ничего не хотел украсть, я просто искал вампира.
Она свела брови и уперла руки в бока:
— Чтобы украсть его?
— Нет! — снова сказал я, невольно дергая рукой. Один из державших меня мужчин немедленно отпустил ее. — Я увидел афишу у озера, и меня одолело любопытство.
Мой противник мерзко засмеялся. Солнечный свет постепенно заливал двор. Я покосился на кольцо, радуясь тому, что Лекси ушла.
— Хорошо. — Девушка щелкнула пальцами, и меня отпустили. — И откуда же ты приехал?
— Мис… Миссисипи, — соврал я, — прямо через реку.
Она открыла рот, как будто собираясь что-то сказать, и снова закрыла.
— Ну тогда — добро пожаловать в Новый Орлеан. Не знаю, как там принято у вас на Миссисипи, но здесь нельзя прокрадываться на задний двор и пялиться на чужих животных. В следующий раз ты можешь наткнуться на кого-нибудь не такого доброго, как я.
Учитывая то, что она сделала с моим братом, при словах о ее доброте я с трудом удержался от смеха.
— И как же тебя зовут?
— Стефан. А вы — мисс Галлахер?
— Разумно, — саркастически отметила она, — да. Келли Галлахер.
Один из мужчин шагнул к ней, словно намереваясь защитить, но она велела:
— Идите. Я выведу мистера Стефана наружу.
— Спасибо, — сказал я с покаянным видом, следуя за ней по дорожке вдоль террасы к воротам, — спасибо за доверие.
— С чего ты взял, что я тебе доверяю? — резко спросила она, но по ее лицу промелькнула улыбка.
— В любом случае я должен поблагодарить вас за то, что не позволили своим громилам убить меня.
Она улыбнулась еще раз, шире. Зубы у нее были жемчужно-белые, но один из них оказался кривым. Курносый нос пятнали веснушки. Пахло от нее чем- то сладким, вроде апельсинов. Вдруг я понял, что впервые за долгое время встретил женщину, внешность которой понравилась мне больше запаха ее крови. Но под ее красотой скрывалась жестокость — именно она держала в плену моего брата.
— Может, ты слишком симпатичный чтобы тебя убивать. Кроме того, каждый заслуживает снисхождения.
Я посмотрел на ее мозолистые руки, и внезапно мне пришла в голову мысль:
— Не будет ли слишком самонадеянным с моей стороны попросить вас еще кое о чем?
Келли сузила глаза:
— Это зависит от того, чего конкретно ты хочешь.
— Работы. — Я расправил плечи.
Девушка недоверчиво покачала головой:
— Ты хочешь, чтобы я дала тебе работу? После того как ты залез в мой дом?
— Рассматривайте это как признак моей энергичности и любви к… уродам, — лгать оказалось совсем просто. — Новичку трудно найти работу, а я, честно говоря, всегда мечтал о цирке.
Она сжала челюсти, и я испугался, что сейчас она снова натравит на меня свою охрану. Но потом она осмотрела мои потертые штаны и вздохнула:
— Думаю, я еще пожалею об этом, но завтра вечером приходи на Лейк-роуд. Нам нужен новый билетер — прежний сбежал с толстой леди. Тебе придется прийти рано и остаться допоздна. Завтра будет много народу — из-за битвы.
— Точно. Битва. — Я сжал кулаки и проглотил все остальные слова.
— Да. — Улыбка вышла грустной. — Сможешь посмотреть на своего вампира в деле.
— Надеюсь, — с этими словами я вышел за ворота.
Если у меня все получится, никто не увидит «вампира в деле», потому что мы с Дамоном убежим очень далеко задолго до начала битвы.
7 октября 1864 года
Что-то изменилось. Может быть, дело просто в возрасте — что-то вроде раннего взросления вампира. Может быть, дело в опеке Лекси. Или в том, что я столкнулся с по-настоящему сложной задачей, где ставкой была смерть, и понял, что не могу сейчас тратить силы на споры. Но независимо от причин результат налицо. Хотя запах крови по-прежнему вездесущ, я больше не хочу охотиться ради интереса. Охота отвлекает. Это не развлечение, а способ добыть еду. Конечно, остается вопрос, как освободить Дамона. Нападать на всех подряд, устроив бойню? Убедить Келли снять венок из вербены, чтобы она начала повиноваться моим приказам? Но Келли и сама не беззащитна. Это понимают даже ее громилы, а не только я.
Конечно я силен. Без сомнения, я добьюсь своего. Я освобожу Дамона и вознагражу себя за это кровью Келли.
Я провел весь день, расхаживая по комнате. В пыли, покрывавшей деревянный пол, осталась дорожка. В голове один за другим мелькали планы спасения Дамона, но я отбрасывал их — они были или слишком отчаянными, или слишком рискованными, или слишком разрушительными. Охота на вампиров в Мистик-Фоллз показала, что одно неверное движение может повлечь за собой массовую жестокость и отчаяние.
— Ты похож на зверя в клетке, — сообщила Лекси, появившись в дверях. Говорила она весело, но лоб прорезали тревожные морщинки.
Я тихонько завыл и запустил руки в волосы:
— Я и чувствую себя так же.
— Ты уже придумал план?
— Нет! — выдохнул я. — И я даже не знаю, зачем пытаюсь что-то сделать. Он меня ненавидит, — внезапно мне стало стыдно, — он обвиняет меня в том, что я превратил его в вампира.
Лекси вздохнула и подошла поближе. Потом взяла меня за руку:
— Пошли.
Она вывела меня из комнаты и стала медленно спускаться по лестнице, ведя бледной рукой по висевшим на стене портретам. Все картины покрывал толстый слой грязи. Интересно, сколько времени они уже висят на стене? И бродит ли еще по земле хоть один из изображенных на портретах — живой или неупокоенный?
В самом низу Лекси остановилась и сняла со стены одну из картин. Она была новее остальных, рама блестела золотом, а стекло сверкало чистотой. На меня смотрел молодой серьезный блондин. В голубых глазах притаилась грусть, а подбородок с ямочкой был вызывающе выставлен вперед. Он показался мне очень знакомым.
— Это твой…
—…брат, — закончила Лекси, — да.
— Он… — Я осекся, не желая заканчивать фразу.
— Нет, его больше нет с нами. — Она обводила лицо нарисованного мальчика указательным пальцем.
— Как он умер?
— А это имеет значение? — резко спросила она.
— Думаю, нет. — Я тоже прикоснулся к краю картины. — Зачем ты это хранишь?
— Это память о прошлом. О той, кем я была, пока, — она махнула рукой вдоль тела, — пока не стала этим. Очень важно не оборвать последнюю нить, связывающую тебя с людьми, — глаза стали серьезными.
