К слову сказать, название трактира тут же себя и оправдало: прежде чем войти в общую залу, трое джентльменов сняли свои шляпы, числом три, и повесили их на крючки в коридоре. Двое джентльменов расстались с головными уборами по доброй воле, а вот третьего, по имени мистер Эрхарт, Бластеру пришлось настоятельно уговаривать, прежде чем тот согласился выпустить из рук свое изорванное сокровище.
— В город сегодня не въехать ни с одного конца, ни с другого, — сообщил хозяин заведения; он покинул пределы кухни и присоединился к мистеру Хокему и его отряду. Это был приземистый, рыхлый субъект с огромным бесцветным носом, формой смахивающим на клубничину, и мясистыми, похожими на сливы ушами. Ситцевый рабочий халат едва сходился на его обширной талии. — Гнусная нынче стоит погода, так-то. Вот в город и не войти. Здорово его завалило, бедолагу. Все встало почитай что намертво. Никто никуда не ходит, никто никуда не ездит.
— Так никто никуда и не пройдет, вот разве что звери, — напомнил мистер Хокем, аккуратно поддергивая и оправляя клетчатый жилет. Его голубые глазки ярко искрились.
— Ага, вы их небось во дворе поставили, нет? Там им хорошо будет. А ведь снега-то еще навалит немерено, прежде чем все успокоится-то. Стало быть, вам комната нужна?
— Думаю, да, сэр, если найдется свободная, — ответствовал мистер Хокем, отмечая про себя, сколько народу набилось в общий зал. — А ежели не получится, так паренек с Чарльзом и я, мы и на сеновале отлично переночуем.
— Еще чего не хватало, — возразил трактирщик, важно покачивая головой. — Будет вам ваша комната, так-то. Но сейчас вам небось горячий грог куда как нужнее. Эйлин! Эйлин! Три порции горяченького для мистера Хэтча Хокема и его друзей!
Прелестная толстушка у стойки — к слову сказать, дочка хозяина — с улыбкой взялась за дело. Очень скоро перед мистером Хокемом и его спутниками уже стояли три дымящиеся кружки с горячим бузинным вином, щедро сдобренным бренди и пряностями, — эликсир, спасающий от холода, причем весьма эффективно. И никогда не казался он путешественникам таким вкусным, как в тот холодный, холодный день много, много лет назад.
— По дорогам теперь не очень-то покатаешься, — рассуждал трактирщик, лениво ковыряя ноготь большого пальца в ожидании новых заказов от клиентов. — Завалило город намертво, так-то. Здорово его поприжало: корсет моей супружницы, и то так туго не давит.
— Не покатаешься, точно, — подтвердил мистер Хокем. — Пассажиры и прочие там, что временно переметнулись на экипажи… что ж, плохо им приходится. Но что с возу упало, то пропало. Мы из Ньюмарша приехали; там тоже все подступы завалило, как вы говорите. И холодно, точно в леднике.
— Кстати, говорят, на реке уже лед. Видать, знатная будет ярмарка в этом году! Вдоль улиц поставят ларьки да шатры, быков целиком зажарят, а катанья на коньках-то, а гонки на санках!… Да уж, таких холодов мы давненько не знали, так-то.
— Зима же, в конце-то концов, — напомнил мистер Хокем. — Уж такое время года!
— Это да. Кабы стояла сейчас середина лета, да выдался такой денек, как сегодня — было одно такое лето не слишком давно, если помните, — так мы с супружницей и дочкой мигом бы вещички собрали — да прямиком в Хедкорн. Или даже, не задерживаясь в Хедкорне, еще дальше — до самого Нантля и южных островов. Вот туда бы мы и отправились, так-то, а холода пусть пропадают пропадом!
— А Чарли можно в Хедкорн? — полюбопытствовал Овцеголов. — Чарли тоже хочет на острова. Острова — это где, мистер Хэтч?
— Да уж, вам туда в самый раз! — весело расхохотался трактирщик. — Поезжайте, сэр, поезжайте, и шлите открытку с наилучшими пожеланиями, так-то!
— Там хорошая погода, Чарльз, — пояснил мистер Хокем. — Но острова очень, очень далеко.
— Ага, вот тут вы в самую точку попали, сэр! — подтвердил трактирщик. — Очень, очень далеко.
— Так что останемся-ка мы там, где есть, Чарльз, по крайней мере временно, на сегодня и на ночь, и порадуемся гостеприимству этого славного заведения. А поутру… Ну, утро придет, там и посмотрим. Может, какому-нибудь деловому джентльмену потребуются наши услуги. Экипажи не ходят, но зверей-то ничего не остановит.
— Верно! — согласился Бластер, вызывающе кивая. Его фетровая шляпа в данный момент висела на крюке в прихожей, и странно было видеть, как эта голова ходит вверх-вниз, не подкрепляя сей жест встряхиванием вислых полей.
В общем зале вовсю шла захватывающая игра в «двадцать одно». Мистер Хокем и его племянник, разглядев среди игроков одного-двух знакомых, подошли к столу, дабы их поприветствовать. Вновь прибывших тут же пригласили присоединиться к развлечению. Мистер Хокем отнюдь не возражал против азартных игр, если только не предаваться им слишком часто; кроме того, ставки были маленькие, а сама игра служила разве что подспорьем для разговора и создания душевной атмосферы в четырех стенах, пока снаружи бушует буря. Так что мистер Хокем и Бластер взяли карты и вскоре уже увлеченно испытывали судьбу, по большей части успешно, пытаясь набрать двадцать одно очко. Что до беседы, то и она текла вполне отрадно.
Чарли-Овцеголов ровным счетом ничего не смыслил в картах, а даже знай он о них хоть что-нибудь, все равно никогда бы не освоил принципов и правил азартной игры. Кроме того, ему недоставало умения сосредотачиваться; так что подобные развлечения были не для него. Вместо того он предался любимой забаве — на мистере Хокеме он этот трюк уже не раз опробовал: принялся похваляться перед ничего не подозревающими соседями по столу массивными серебряными часами, похищенными из кабинета мистера Гарри Банистера в «Итон-Вейферз». По своему обыкновению, он сперва с хитрющим видом вытаскивал часы из-под лохмотьев и раскачивал их на ленточке перед потрясенным зрителем, а затем проворно прятал обратно в карман, зажмуривался, запрокидывал голову и разражался безумным смехом.
— И это, по-вашему, ценность? — фыркнул раздражительный субъект, вот уже некоторое время наблюдавший за ужимками мистера Эрхарта. Раздражительный субъект был тощим и жилистым, с темными, блестящими глазами, морщинистым лицом и жидкими остатками бесцветных волос. Одетый в выгоревшую вельветовую куртку (одной пуговицы на ней недоставало), жилет в крупную полоску, синий шейный платок и бумазейные брюки, он более всего смахивал на слугу, получившего выходной. Несмотря на то что время едва перевалило за полдень, раздраженный субъект уже сполна воздал должное горячему грогу. Впрочем, для тех, кто оказался заперт на постоялом дворе и целиком и полностью зависел от капризов погоды, такое состояние было, возможно, не худшим из вариантов.
