Его автомобиль и деревянную шкатулку, напугавшую местных жителей, нашли на полпути к разрушенной усадьбе, на горе Вязов, но в шкатулке был только свиток с надписями на неведомом языке, который не сумели расшифровать ни лингвисты, ни палеографы. Дождь давно смыл следы на шоссе, но следователи из Бостона обратили внимание на беспорядочно поваленные деревья на месте усадьбы Картеров. Очевидно, кто-то совсем недавно был тут. На лесистой вершине сыщикам попался на глаза обычный белый носовой платок, однако доказать, что он принадлежал Картеру, оказалось невозможно.
Пошли разговоры о том, что его имение следует разделить между наследниками, но я твердо возразил против этого, так ка не верю в его смерть. Во времени и пространстве, в реальности и видениях существуют крутые изломы, известные лишь духовидцам. Я неплохо знал Картера и подумал, что он нашел способ забраться в эти лабиринты, но не мог сказать, вернется или не вернется он назад. Он хотел попасть в страну снов и тосковал по детским годам. Потом он отыскал ключ, и я почему-то сразу решил, что он сумел им воспользоваться.
Когда мы увидимся, я непременно спрошу его об этом, ибо рассчитываю в скором времени встретиться с ним в городе снов, куда мы оба всю жизнь стремились. Ходят слухи, будто в Ултаре, что за рекой Скай, власть перешла к новому королю. Он восседает на опаловом троне в Илек-Ваде, сказочном городе, где башни стоят на стеклянных утесах, нависая над сумрачным морем. Под ним бородатые гнорри с плавниками прорыли таинственные ходы, и мне кажется, я знаю, как объяснить этот слух. Мне бы очень хотелось взглянуть в большой серебряный ключ. Уверен, что в его загадочной арабеске спрятаны символы всех тайн безразличного Космоса.
Загадочный дом на туманном утесе
По утрам у скал за Кингспортом[1] с моря поднимается туман. Белый и слоистый, он поднимается из морских глубин к своим собратьям-облакам, принося им видения подводных пастбищ и таинственных пещер Левиафана[2]. Позднее частички этих видений возвращаются на землю вместе с бесшумными летними дождями, которые падают на островерхие крыши домов, где обитают поэты. Человеку в этой жизни трудно обойтись без тайн и старинных легенд, без тех сказочных историй, что по ночам нашептывают друг другу планеты.
Когда в подводных гротах Тритонов[3] и в древних затонувших городах звучат первобытные мелодии Властителей Древности, великие туманы поднимаются к небесам, неся с собой тайное знание, недоступное человеку. В такие минуты глаза, устремленные в сторону моря, видят одну лишь белесую пустоту, как если бы край утеса был краем вселенной, а колокола на невидимых бакенах звонят торжественно и протяжно, словно паря в волшебном океане эфира.
К северу от Кингспорта скалы образуют террасы, нагроможденные одна на другую и достигающие огромной высоты. Последняя из них висит подобно застывшему серому облаку, принесенному бризом. Открытая всем ветрам, она одиноко парит в безграничном просторе, поскольку берег здесь круто поворачивает как раз в этом месте впадает в море полноводный Мискатоник, который течет по равнине мимо Аркхэма, неся с собой легенды далекого лесного края и мимолетные воспоминания о холмах Новой Англии.
Для жителей Кингспорта этот утес имеет такое же значение, как для какого-нибудь морского народа Полярная звезда, Большая Медведица, Кассиопея или Дракон. В их представлении этот утес являет собой одно целое с небесной твердью. Туман закрывает его точно так же, как скрывает он солнце и звезды. K некоторым из утесов местные жители относятся с любовью. Одному из них они дали имя Отец Нептун за его фантастический профиль, ступенчатые уступы другого нарекли Большой Дамбой. Но этой скалы люди явно страшатся уж очень она высока и неприступна. Впервые увидев ее, португальские моряки cyeверно перекрестились, а местные старожилы-янки до сих пор уверены, что если бы кто и смог взобраться на этакую высоту, последствия для него были бы ужаснее смерти. Тем не менее на этом утесе стоит древний дом, и по вечерам люди видят свет в его небольших квадратных окошках. Этот дом всегда стоял там ходят слухи, что в нем живет Некто, говорящий с утренними туманами, которые поднимаются из глубин. Он, якобы, наблюдает чудеса, открывающиеся в океанской дали во времена, когда кромка утеса становится краем вселенной и колокола на бакенах торжественно звенят, свободно паря в туманном эфире. Но все это только домыслы. На грозном утесе никто никогда не бывал. Даже просто взглянуть на него в подзорную трубу решались немногие. Правда, люди, приезжающие сюда летом на отдых, не раз направляли в ту сторону свои щегольские бинокли, но видели только серую остроконечную крышу, поднимающуюся чуть ли не от самого фундамента, да еще тусклый свет маленьких окон в сумерках.
Приезжие не верят, что пресловутый Некто живет в этом доме в течение сотен лет, но не могут доказать свою правоту коренным кингспортцам. Даже Страшный Старик, который беседует со свинцовыми маятниками, подвешенными в бутылках, расплачивается с бакалейщиком старинными испанскими дублонами[4] и держит каменных идолов во дворе своего дома на Водяной улице, может сказать лишь то, что дела с домом обстояли точно так же еще в те времена, когда его дед был мальчишкой, и даже много раньше, когда Бельчер или Ширли, а может Паунел или даже Бернард[5] служили губернаторами Его Королевского Величества провинции Массачусетс.
Однажды летом в Кингспорт приехал некий философ. Звали его Томас Олни; он преподавал какие-то скучные предметы в колледже, что расположен неподалеку от Наррагансетского залива. Философ приехал на отдых вместе с дородной женой и шумливыми детьми. Глаза его устали видеть одно и то же в течение многих лет, а ум утомился от однообразные ставших уже шаблонными мыслей. Олни наблюдал туманы с вершины Отца Нептуна и пытался проникнуть в их мистический мир, взбираясь по крутым ступеням Большой Дамбы. Каждое утро он подолгу лежал на утесах и, вглядываясь в загадочную пелену за краем земли, прислушивался к призрачному звону колоколов и далеким пронзительным крикам, которые вполне могли быть криками обыкновенных чаек. А после того как туман рассеивался и море принимало свой будничный вид, он со вздохом спускался в город, где любил бродить по узким древним улочкам, петляющим по склону холма, и изучать потрескавшиеся полуразрушенные фасады и двери с фантастическими резными украшениями в домах, где обитали многие поколения рыбаков и мореходов. Он даже как-то раз потолковал со Страшным Стариком, который хотя и не особенно жаловал посторонних, пригласил-таки его в свой мрачноватый дом, где низкие потолки и изъеденные жучком панели отражают эхо беспокойных ночных монологов.
