Ты сомневаешься? Нужны доказательства?
— Причём тут это.
— А что тогда? Ты ей не обязан. Ладно, давай на чистоту. Ты мне нравишься. Наверное, я начинаю даже влюбляться. Мне одиноко. У меня давно не было мужчин. Я хочу провести эту ночь с тобой. Твоя, ни о чём не узнает. Скажем, машина сломалась или пришлось на работу ехать. Придумаем что-нибудь. Не отказывайся от меня. Я обеспечена и мой отец влиятельный человек. У тебя может сложиться другое будущее, — девушка схватила Лебедева за руку, крепко сжав ладонь.
— Поздно уже. Я отвезу тебя обратно. Завтра всё будет казаться другим, — Данил поднялся с места, ожидая, что девушка последует за ним.
— И катись. Я останусь, — Ирина отвернулась в окно.
— Поехали. Не стоит оставаться тут одной.
— Ты, не включай заботливого папочку. Жила до тебя и проживу дальше. Катись. Не случиться со мной ничего. Ещё и не в таких местах бывала.
Лебедев не уходил.
— Уходи. Я на такси доберусь. Сниму мужика и ему покажу в квартиру. Вали давай.
Данил сел в машину и двинулся в сторону трассы. Почти на выезде он проехал мимо чёрного седана с открытыми окнами. В машине сидели парни, неприятно сверлившие глазами.
Лебедев выскочил на трассу, и развернувшись помчался обратно в посёлок. Неприятная мысль, о том, что он оставил девушку в незнакомом месте, не давала покоя. Ещё этот чёрный седан и парни бандитского вида. Не доехав до посёлка, Данил развернулся и погнал обратно в гостиницу. Но проехав намного дальше нужный поворот не нашёл. Развернулся и вернулся обратно, а затем снова проехал весь путь. Огни гостиницы не попались. Данил снова вернулся и медленно проехал сорок пятый километр, но не нашёл никакого съезда.
Дома было тихо. Мужчина прошёл на кухню и сделал бутерброд. Вышел на улицу и уселся на ступеньках крыльца. Он успел пару раз откусить, как из кустов вылез доберман, и сев рядом уставился на колбасу, поскуливая. Данил бросил собаке колбасу, и продолжил жевать один хлеб. Пёс, проглотив брошенный кусок, облизнулся и снова скрылся в кустах.
— Его сколько не корми, всё голодный, — в дверях появилась Катя. — Чего, без телезвезды вернулся?
— Захотела остаться. Впрочем, надо было забрать.
— Потому что капризная, избалованная блядь. Это сыграет с ней злую шутку. Когда, ни будь.
— Спать пойду. Устал, — прошептал Данил собираясь уйти.
— Что бы ты знал. Я оценила.
— Ты про что?
— Про верность. Она наверняка предлагала себя?
— Знаешь, наверное, завтра домой поеду. Загостился.
— Как хочешь, — ответила Катя, оставив Лебедева одного.
На следующий день, Данил собрал вещи и заспешил к выходу.
— Так торопишься сбежать, что забыл попрощаться? — Катя задержала его в дверях, зайдя в дом с улицы.
— Думал, ты спишь. Я записку оставил, наверху. Там всякие глупости, теперь можешь и не читать. Впрочем, я не прощаюсь, увидимся ещё.
— Я что-то сделала или сказала не так? Ты обиделся?
— Просто хочу домой. Давно не был. Да и всё дома лучше.
Со стороны сада послышались голоса. Катя обернулась в сторону шума и втолкнула мужчину назад. — Подожди пока. Незваные гости. Постой за дверью, пока я разберусь.
К дому подошли женщина лет пятидесяти пяти и мужчина сорока лет.
— Здравствуйте. Калитка открыта, мы зашли. Вы хозяйка дома? — начал мужчина, прищурившись, разглядывая Катю.
— Что хотели? — спросила недовольно Катя, закрывая дверь дома.
— Мои дочери ночевали в вашем доме и до сих пор не вернулись, — в голосе женщины звучал вызов.
— Да вечером у нас гостили две девушки Ирина и Оля, но они не ночевали. Ушли, когда не было и двенадцати часов ночи.
— Это кто-то может подтвердить? — снова заговорил мужчина.
— Мне не надо ничего подтверждать. Я этим девушкам не нянька. Сами пришли, сами ушли. Ищите, где ни будь, в наркоманском притоне.
— Вы, что несёте? Какой притон? — женщина начала распыляться, но мужчина остановил её.
— Вы одна в доме живёте? — спросил он.
— Одна.
— Это дом записан на Ипатова Александра Викторовича, вы кто ему приходитесь?
— Дочь.
— А можете документы показать?
— А можете пойти вон? А то спущу собаку, а она голодная со вчерашнего дня.
— Ладно, извините нас. Мы уходим. Вы правду сказали про девочек? Ушли вчера?
— Правда.
Катя проводила пришедших до калитки и заперла за ними дверь на замок.
— Я этому Жене, уши надеру. Что за привычка оставлять не запертой дверь? — Катя вернулась в дом злой.
— Почему ты не рассказала им про Иру? Что она осталась в отеле?
— И про тебя рассказать? Это их стервозная мать и опер, на семейном подкорме. Хочешь в тюрьму? А если эта сука не найдётся? А если её придушили и выкинули тело у дороги? А мы поведаем, что ты её видел в последний раз. Как думаешь, кого посадят за убийство? Кого искать надо или кто сам напросился?
— Ты нагнетаешь.
— А ты жалко, что нет. Не будь простачком. Это вредно для здоровья в этом немного несовершенном мире.
— Надо съездить туда?
— Куда?
— В тот отель. Может она ещё там? А куда делась Оля?
— Поехали вместе. Найдём твою, телезвезду. Оля сама найдётся.
На сорок пятом километре, по-прежнему был съезд. Лебедев не мог понять, почему не мог найти его ночью. Съезд казался тот и не тот. Повсюду кучи мусора, а дальше почти у границы леса красное сгоревшее двухэтажное здание с выбитыми стёклами и без крыши. Здесь же, на площадке, покоился сгоревший кузов, когда-то чёрного седана.
— Это не то место, — пробормотал Лебедев, выходя из машины. — Там гостиница и кафе живые стояли. Не могло же это всё за ночь измениться.
— Эта гостиница сгорела давно. Бандитские разборки. Видишь, что осталось от седана? Слышала, сгорели в ней несколько человек.
— Надо искать другое место. Там нормальная гостиница была. Я же не спятил.
— Поехали, поищем.
Они проехали вплоть до пятьдесят пятого километра, но гостиницу не нашли. Вернулись на тридцатый километр и снова проехали прежний путь. Не найдя ничего, вернулись.
Лебедев стал испытывать слабость и жар. Катя заставила выпить таблетку и лечь в постель. О возвращении домой не было речи. Ночью ему снились кошмары. Снилась Ира, которая сидела за столом кафе и почему-то не улыбалась. Снилось болото, и девушка тонула в нём. Данил бегал рядом, но боялся помочь. Боялся трясины, а потому не приближался. Девушка скрылась под толщью болотной воды, а Данил, стоял и смотрел, на появляющиеся пузырьки воздуха и ему было стыдно за трусость и беспомощность. Он проснулся, и простынь под ним была от пота сырой. В посёлке выли собаки. Разом, словно
