ты её остановила, – заметила Финн. – А ещё у нас есть мозг Эммы и храбрость Чеза, а Натали хорошо умеет врать, и… Эмма, ну ты хотя бы посмотри на монетку, которую нашла Кафи!
– Ладно, давай, – буркнула Эмма. Она взяла у Коны монетку и поднесла к свету. И вдруг вскочила и, зажав обе монетки в кулаках, бросилась к лестнице. – Они всё-таки связаны с другим миром! – крикнула она. – И я знаю как!
Эмма слышала, как остальные ребята кричали вдогонку: «Подожди, куда ты? В чём дело? Постой, Эмма!» Но она, не останавливаясь, взлетела по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, пронеслась по коридору и повернула за угол так стремительно, что, стукнувшись локтем о стену, даже не почувствовала боли.
Дрожащими руками она достала исписанный цифрами листок, который накануне привезла с собой из дома.
Единственное, что осталось от папы.
А она-то думала, что эта бумажка – просто память, и всё.
Эмма положила листок на пол, а рядом с ним – монетку Коны. Она была права. В отличие от монетки, которую Чез нашёл в «Часах с кукушкой», на монетке Коны цифры смешивались с непонятными символами.
Эти цифры были словно написаны рукой её отца. Эмма не сознавала этого, пока видела только одну монетку. Но когда их оказалось две… Если можно назвать написание цифр и математических символов почерком, то на монетках Эммы и Коны был папин почерк.
– Эмма, что случилось? – спросила мама, заходя в комнату.
Взволнованная и уставшая, она тем не менее явилась узнать, в чём дело. Очевидно, когда Эмма вдруг с воплями взбежала по лестнице, у мамы автоматически включился рефлекс «с моими детьми что-то произошло».
Эмма уронила листок и протянула монетки маме.
– Это ведь папин почерк? – спросила она, и её голос дрогнул. Руки тоже. Казалось жестоким говорить о папе, в то время как мама и без того волновалась. Но это было необходимо. – Папа погиб восемь лет назад, в другом мире. Почему эти монетки, которые Чез и Кона нашли вчера, выглядят так, будто они исписаны его рукой?
Мама ахнула, и брови у неё взметнулись вверх.
– Где? Как? – шёпотом спросила она.
Прежде чем Эмма успела ответить, в комнату ввалились все, даже дети Густано, которые явно только что встали.
Эмма понимала, что, наверное, должна извиниться за беспокойство. Но она не могла отвести взгляд от мамы. Неудивительно, что мама была в шоке. Но почему она казалась почти счастливой?
«Или… это надежда?»
Дети Густано придвинулись ближе к Эмме, почти вплотную.
– А Рокки тоже нашёл такую монетку! Рокки, покажи! – сказала Эмма Густано.
Тот полез в карман. И ещё до того, как он выложил монетку на ладонь, в голове у Эммы возникли сотни вопросов.
– А ты где вчера её нашёл? – спросила она, глядя на монетку точно такого же размера и цвета, как монетки, которые она до этого держала в руках. – И…
– Вчера? – перебил Рокки и усмехнулся. – Я её не вчера нашёл. Она у меня уже давно… с четырёх лет!
– С четырех? – переспросил Чез. – Когда мне было четыре года, погиб мой папа. – Он понял, что сказал это вслух, только когда Натали дотронулась до его плеча.
Финн крепко сжал руку брата.
Мама подошла ближе и тоже обняла Чеза. Но при этом она не сводила глаз с Рокки.
– Ты нашёл эту монетку или твоя мама? – спросила она.
– Ну, вроде как мы оба, – сказал Рокки. – А откуда вы знаете?
– Расскажи, – потребовала Эмма так же настойчиво, как мама. – Расскажи нам всё.
Все затаили дыхание. Даже малышка Кафи замолчала.
Чезу показалось, что он сейчас упадёт.
«Это касается папы. Эмма утверждает, что на монетках папин почерк. Я сейчас что-то узнаю про папу».
– Это всё очень странно, – сказала миссис Густано, не сводя глаз с мамы, словно не могла оторвать от неё взгляд. – У Рокки был день рождения…
Финн тихонько объяснил Коне:
– Чез и Рокки родились в один день. Так что это был и день рождения Чеза.
Чез не помнил, как ему исполнилось четыре года – сразу после этого произошло слишком много событий.
– Мама пыталась меня уложить, – сказал Рокки со вздохом, – чтобы я немножко поспал перед началом праздника. А я не хотел спать, и мама сама положила голову на подушку, чтобы показать, какая она мягкая. Я закрыл ей уши руками – и в правом ухе нашёл монетку!
– Я сказала: «Рокки, ты настоящий волшебник!» – подхватила миссис Густано. – Но на самом деле ничего не поняла. Четырёхлетние дети не умеют показывать такие фокусы. И никто из нас раньше не видел этой монетки. Она возникла прямо как из воздуха.
– И ты носил эту монетку с собой с четырёх лет? – скептически спросила Кона.
– Нет, – ответил Рокки, закатывая глаза.
– Он бы её обязательно потерял, – с усмешкой сказал Финн Густано. – Он вечно всё теряет.
– Её я бы не потерял, – возразил Рокки, поднимая монетку повыше. Она была довольно большая и вряд ли поместилась бы в ухе миссис Густано. – Мы решили, что это на счастье. Когда… когда мы вернулись от похитителей, я подумал, что мне нужен какой-нибудь талисман. Поэтому когда мы поехали к вам, я сунул монетку в карман.
– Но на ней нет шифра, в отличие от остальных, – сказала Эмма. – Здесь что-то написано…
– Да-да, на ней написано «ПОЖАЛУЙСТА, ПОСЛУШАЙ», – сказала миссис Густано. – Но клянусь вам, когда Рокки её нашел, там был какой-то странный шифр.
– А потом вы коснулись её, – произнесла мама как во сне, – и шифр превратился в слова…
– Всё это так странно, – сказала миссис Густано и притянула детей ближе, словно хотела их защитить. – Вы так говорите, будто видели всё своими глазами. Но откуда вы знаете, что случилось с Рокки и со мной восемь лет назад? Я находилась в Аризоне, а вы в Огайо… нет, подождите, если верить вам, в те времена я жила в одном мире, а вы в другом! Э… вы действительно думаете, что я поверю в эту историю?
– Да, потому что я говорю правду, – ответила мама. – И потому что… именно я послала вам эту монетку.
Миссис Густано сморщилась, словно собиралась заплакать. Тем же жестом, что и мама, она закрыла рот рукой.
– Мы всегда были связаны, да? – спросила она, беспомощно роняя руку. – Ещё до того, как моих детей
