Он просидел в доме безвылазно почти неделю и теперь чувствовал, что задыхается. Работа шла хорошо, но невозможно постоянно торчать взаперти! Барри вышел во двор, наслаждаясь свежим воздухом.
Пройдясь до конца подъездной дорожки, он остановился. По ту сторону улицы, за поросшим деревьями участком, начинался лес. Барри подумал немного и вдруг, поддавшись порыву, вернулся в дом, набросал записку для Морин и снова вышел, тщательно заперев за собой дверь.
У подножия холма свернул направо и здесь пошел медленнее, высматривая столбик у начала прогулочной тропы.
Он и без столбика не пропустил бы уходящую в глубь леса широкую немощеную дорогу. Барри с удовольствием сошел с асфальта на мягкую землю. Под кроссовками приятно похрустывала прошлогодняя хвоя.
Вот это ему нравилось в Бонита-Висте – лес, дорожки… Хотя Барри до сих пор ни разу так далеко не забирался. Надо каждый день ходить на прогулку, хотя бы по часу. А то уже отрастил брюшко, с тех пор как писательство стало его основной профессией.
Морин уговаривала гулять вместе с ней, особенно после той встречи с психопатом, но ей нравилось бродить по улицам поселка, а Барри это казалось бессмысленным и скучным. В конце концов Морин махнула на него рукой и стала по утрам ходить на прогулку с Лиз и ее приятельницами, а Барри валялся дома на диване и смотрел программу «Сегодня».
На самом деле он любил бродить по лесу, любил деревья и запах земли. Черт, может, все-таки получится уговорить Морин – они могли бы гулять по лесу вместе.
Дорога свернула в низину, вроде овражка, огибая густые заросли манзаниты и рощицу остролиста. Высокие деревья заслоняли дома, и казалось, будто ты в самой гуще огромного неизведанного леса.
Вдруг справа в кустах зашуршало, и, несмотря на ясное солнечное утро, по спине Барри пробежал холодок страха. Все-таки он человек городской, неожиданные шумы всегда его пугали. Что делать, профессиональное заболевание! Как человек, пишущий в жанре ужасов, он сразу представил себе наихудший возможный вариант развития событий: вот сейчас выскочит пума и вырвет ему легкие, или медведь растерзает его на клочки… Впрочем, не стоит давать волю воображению. Барри остановился, оглядываясь в поисках источника шума.
В подлеске захрустели ветки.
И еще какой-то звук…
Барри застыл. Звук раздался снова. Невнятный стон, отдаленно напоминающий человеческую речь.
Вдруг справа, совсем рядом, колыхнулась ветка, потом другая.
Из кустов на дорогу выполз безногий, безрукий, страшно грязный человек, смуглый и бородатый. Он полз вперед, судорожно изгибая свое искалеченное тело. Безумные глаза смотрели в пространство. Судя по нечленораздельным звукам, умственно отсталый. Из одежды на нем был только чудовищно замызганный, окровавленный памперс, в разинутом рту – ни одного зуба.
Барри пробрал озноб, хоть он и понимал, что это какая-то детская реакция. Несчастное уродливое существо должно бы вызывать жалость, а не страх.
Обрубок человека прополз до середины дороги, увидел Барри и завизжал.
– Все хорошо, – сказал ему Барри. – Я тебя не трону. – Он огляделся – вокруг никого. – Может, тебе помочь? Или…
Человек снова пронзительно завизжал и задергался, корчась на земле, явно в сильном волнении. Барри почудилось, что тот пытается ему что-то сказать, однако визг и судорожные движения могли с одинаковым успехом означать просьбу о помощи или требование поскорее отсюда проваливать.
Жилистая шея мучительно изогнулась, глаза на заросшем лице выпучились, беззубый рот неестественно широко раскрылся.
Барри присел на корточки.
– Тебе что-то нужно?
Снова визг и конвульсивные рывки.
– Прости, я не понимаю… – Барри запнулся.
Он не знал, что делать.
Человек вновь закричал и забился еще отчаяннее.
Может, просто уйти, сделать вид, что ничего не произошло?
Дорога, уходящая в лес, вдруг показалась темной и мрачной. Барри развернулся и бросился обратно, в ту сторону, откуда пришел. У него не было какого-то определенного плана, только чувство, что надо кому-то все рассказать, привести помощь. За странным и жутким обликом несчастного скрывался реальный человек со вполне реальными проблемами. Необходимо было сообщить о нем властям.
Барри пустился бегом.
У поворота на свою улицу он увидел пикап Фрэнка.
Барри замахал руками. Пикап затормозил рядом с ним.
– Ты как будто привидение увидел!
– Вроде того. – Барри тяжело дышал – из-за разреженной атмосферы он быстро запыхался. – Я тут гулял по лесу и вдруг наткнулся… на человека. Человек без рук, без ног, не может говорить… Ползает по земле в подгузнике.
– А, это Культя, – усмехнулся Фрэнк. – Он живет в лесу.
Такого Барри уж точно не ожидал.
Он готов был снова бежать в лес, показывать калеку Фрэнку, даже, может быть, тащить несчастного к пикапу и везти в больницу, к шерифу или еще куда-нибудь, где тому окажут помощь. Но он не был готов услышать жизнерадостное подтверждение: да, всем в Бонита-Висте прекрасно известно, что в лесу возле поселка живет изувеченный человек, ползает целыми днями вдоль дорог и кричит… Это же полный сюр! Такие штуки случаются в его собственных романах, но никак не в реальной жизни. Барри от растерянности не находил слов.
Фрэнк, должно быть, неправильно понял его молчание.
– Не беспокойся, Культя безобидный. Вреда от него никакого.
– Я не из-за него беспокоюсь, а о нем! Он… – Барри глотнул воздуху. – Он весь грязный, в крови… Черт подери, у человека ни рук, ни ног, он ползает на животе…
– Ну да, такой он и есть, наш Культя. – Фрэнк сочувственно улыбнулся. – Слушай, я понимаю, ты хочешь как лучше и прочее, но тут уж ничего не поделаешь. Он сам выбрал такой образ жизни. Кто мы такие, чтобы диктовать ему, как надо жить? Он взрослый человек, у нас свободная страна…
– По-моему, ему совсем не нравится такая жизнь, – возразил Барри. – Он орал от боли и пытался что-то мне сказать.
– Да он всегда такой. Не напрягайся!
Фрэнк явно не понимал, почему Барри все не успокаивается и отчего его тревожит вид грязного калеки, корчащегося на земле. Барри решил, что разговор пора заканчивать. Он кивнул, как будто ему наконец-то все стало ясно, и попрощался. Пикап двинулся дальше, к выезду из поселка.
Барри тоже пошел своей дорогой, ощущая какую-то непонятную отстраненность от случившегося. Страх еще не совсем его отпустил, и в то же время тревога за Культю была скорее рассудочной и не затрагивала эмоций.
Судя по отсутствию «Субурбана», Морин еще не вернулась. Барри, не заходя домой, отправился к Рэю. Лиз выпалывала сорняки во дворе. Она сказала, что Рэй на террасе и что входная дверь не заперта.
