— Потому что так будет лучше для тебя. Потому что ты совсем неглупый парень, и у тебя все должно получиться. А когда-нибудь ты даже сможешь построить свою собственную ферму.
Рендл усмехнулся:
— Ну уж нет, спасибо!
Доктор Бриттон грустно улыбнулся:
— Ты уверен, что правильно поступаешь, Гарри?
— Мне нравится немного поработать, потом немного побездельничать. И я не хочу быть привязанным к одному месту. Нет уж, спасибо.
— Ну хорошо. — Они снова вышли из амбара. Солнце уже скатывалось за горы.
— Ну, раз уж мы с тобой разоткровенничались, — снова подал голос доктор, — то позволь мне дать тебе совет, Гарри.
— Пожалуйста, — согласился Гарри, вовсе не потому, что обожал выслушивать советы, а просто приличия ради. Он был крайне напряжен.
— Ты ведь недавно отсидел срок в тюрьме, верно?
Гарри Рендл на секунду застыл на месте, собираясь поднять очередную перевязанную охапку сена.
— Я думаю, вам это известно не хуже меня, — с какой-то наигранной легкостью отозвался он. — Именно так оно и было. Три года. Я угнал машину. — Бриттону даже показалось, что Рендл произнес это с некоторой гордостью, словно совершил подвиг.
— Но у тебя еще и до этого случались разные неприятности, пока ты был мальчишкой. Ну так вот, я хочу сказать, что единожды оступившись, не так-то просто порвать со своим прошлым. Может, ты и не ищешь на свою голову неприятностей, но ведь тебя тянет в питейные заведения, где скорее всего ты снова влипнешь в какую-нибудь сомнительную историю. Ну, например, в кафе «Удар молнии». В пятницу вечером там вообще завязалась настоящая поножовщина, как мне потом рассказали. Да, я знаю, что в тот день ты там не присутствовал. Но все же...
— Послушайте, — резко перебил Гарри. Взгляд его на несколько секунд стал жестким. Казалось, он вот-вот швырнет на землю охапку сена и, повернувшись, уйдет отсюда навсегда. Но вдруг дежурная улыбка вновь наползла на его лицо, и он заговорил уже без всякой злобы: — Я вкалываю у вас по восемь — десять часов в день. Остальное время — мое личное. Я знаю, как надо избегать неприятностей. Знаю, что надо заниматься своим делом и не совать нос в чужие дела. Если вы не возражаете, доктор, то я сам о себе позабочусь.
Доктор Бриттон не обиделся, у него и в мыслях не было ссориться с Гарри, поэтому он решил поскорее свернуть этот неприятный разговор. Однако ему хотелось помочь Гарри, прежде чем тот навсегда покинет их края в поисках нового пристанища.
— Твое дело, Гарри. Давай-ка лучше закончим с сеном.
Для своего возраста доктор был человеком достаточно сильным и постоянно поддерживал форму. Ему нравилось работать, но с сеном они покончили лишь после наступления темноты. Вдвоем перетащили его из грузовика и обложили охапками внутренние стальные стены амбара, обеспечив таким образом хорошую теплоизоляцию на всю зиму.
— Оставь грузовик возле дома Сэма, хорошо? Ты только глянь, какой туман поднимается! — воскликнул Бриттон.
В округе Шейдс из пяти осенних сезонов четыре обязательно выдавались туманными. Доктор посмотрел в сторону своего дома, который находился всего футах в пятидесяти от амбара, и увидел, что тот весь окутан дымкой. Крыша его словно плыла по белым волнам, а чуть ниже едва проглядывали светящиеся пятна окон.
Как только Гарри Рендл ушел, доктор сразу же направился к амбару и, войдя внутрь, плотно прикрыл за собой стальную дверь. Все здесь было залито ослепительным электрическим сиянием. Лампы располагались в потолке таким образом, чтобы освещалось все помещение вплоть до самых потаенных уголков. И горели они все двадцать четыре часа в сутки. Бриттон медленно двинулся вперед по дощатому полу, с удовольствием осматривая ульи, которые были выкрашены в цвета, без труда различаемые пчелами; синий, желтый, черный и белый. На столах стояли разноцветные кормушки.
Несколько насекомых-разведчиков кружили над пустыми кормушками. Бриттон улыбнулся. Одна из пчел вдруг взлетела и устремилась к ульям. Доктор проследил за ней взглядом, а когда снова повернулся к столам, ощутил внезапно какую-то перемену. И тут же понял: в амбаре резко потянуло холодом. Бриттон огляделся по сторонам и заметил, что вторая дверь, расположенная в задней стене, приоткрыта. Похоже, оттуда и сквозило. Доктор нахмурился: дверь всегда запиралась на замок, причем изнутри, а сам он крайне редко пользовался ею. Бриттон торопливо подошел к двери, распахнул ее и выглянул наружу.
За амбаром начинался спуск длиною футов тридцать. Далее извивалась тропинка, поросшая с обеих сторон молодыми деревцами. Тропинка эта вела на гору Блу-Ай.
Но сейчас в этом тумане различить дорогу не было никакой возможности. Лишь деревья неясными силуэтами маячили где-то вдали.
Работники фермы за редким исключением боялись пчел и предпочитали подальше держаться от пасеки, если, конечно, крайняя необходимость не толкала их заходить сюда. Поэтому Бриттону даже и в голову не могло прийти, кто же в его отсутствие мог заглянуть в амбар днем да еще и отворить заднюю дверь... А вдруг дверь эта оставалась открытой уже несколько дней? Ведь у него и в мыслях не было проверять ее. И теперь уже не имело смысла искать виновного. После драки кулаками не машут.
Но это событие могло повлечь за собой весьма печальные последствия. Если дверь действительно оставалась открытой в течение нескольких суток, постоянный приток холодного воздуха мог пагубно сказаться на пчелах, по крайней мере на некоторых их породах.
Затворив дверь, Бриттон понял, что не на шутку рассердился.
Поблизости располагалась оранжерея. Сейчас она пустовала и выглядела непривлекательно. Кроме того, здесь находился и еще один недостроенный, но весьма любопытный отсек, представляющий собой стеклянную клетку размерами примерно десять на двенадцать футов. Передняя стенка этого сооружения была оборудована скользящими рамами. Именно отсюда наблюдал доктор в свой мощный цейсовский бинокль пчел в момент роения. В этой клетке Бриттон разместил и рабочий стол, и многочисленные ящички, и только-только приобретенный новенький улей.
В тот момент, когда доктор запирал деревянную дверь, зазвонил телефон. Бриттон поднял трубку.
— Энди? Я только что вернулась, так что ужин будет готов не раньше половины седьмого.
— Вот и хорошо, я тут как раз успею пометить парочку пчел. Ну, как себя чувствует Элен?
— Все еще не может прийти в себя.
— Вот это плохо. Звонки продолжаются?
— Нет, будем надеяться, что они действительно прекратились. Тогда, я думаю, через пару дней она отойдет.
— Это было бы здорово. Ну, перезвони мне, когда все сготовишь.
Поговорив с Эльзой, доктор уселся за стол и принялся работать. Он достал с полки, уставленной множеством различных баночек и пузырьков, одну бутылочку янтарного цвета, на которую был надет пульверизатор и наклеена этикетка с надписью «Хлороформ». Потом выложил на стол несколько баночек с красками и тоненькие кисточки. Пометить насекомых — дело простое, но довольно кропотливое. А нужны эти метки для того, чтобы следить за отдельными пчелами. Сначала пчелиную колонию необходимо усыпить, затем, не торопясь, выбрать подходящих особей. С помощью элементарного цветового кода, где красный означал единицу, желтый — двойку, и так далее, доктор мог пометить до шестисот пчел, используя при этом всего пять основных цветов и нанося несмываемую краску на брюшко каждой пчелы. Яркая и хорошо различимая издалека краска останется на пчелах в течение нескольких недель, и со своего удобного наблюдательного пункта Бриттон без труда сможет уследить за всеми перемещениями насекомых.
