Гончарные инструменты, сами по себе красивые, Джейкоб разложил на стеллаже, где они тихо сияли отполированными рукоятками, напоминая, что жизнь хрупка, непонятна и коротка. И почему-то было хорошо.
Рене панически боялась фигурок, и он положил их в банковский сейф – наверняка ежемесячно платил за аренду сейфа больше, чем они стоили.
Теперь бояться некому, можно забрать домой, подумал Джейкоб, глядя на складчатые склоны каньона.
Черная рука шлепнула по стеклу.
Джейкоб отпрянул и, выхватив «глок», гаркнул команду, гулко отозвавшуюся в пустой комнате.
Тишина.
Нашумевшее существо прилипло к стеклу снаружи.
Кряжистое, округлое. Черное чешуйчатое брюшко. Трепещущие крылья лупят по стеклу.
Джейкоб покачал головой и рассмеялся. Еще немного – и всадил бы две пули в жука. Чего ты хочешь – почти сутки без сна и нормальной еды.
Сунув пистолет в кобуру, он поплелся к «хонде». В машине нашарил бутылку и сделал пару глотков – только чтобы встряхнуться и доехать до дома. А уж там хорошенько вмажет и завалится спать.
В ту ночь ему снился бескрайний и буйный росистый сад. В гуще его стояла Мая. Голая, призывно раскинула руки. Он рванулся к ней, но тщетно: между ними разверзлась пропасть, отрезавшая его от родных пенатов.
Спозаранок похмельный Джейкоб одной рукой тыкал в клавиатуру, а в другой баюкал кружку кофе с виски. На вафлю «Эгго» рук не осталось.
Злополучным домом владел траст, принадлежавший другому трасту, которым владела холдинговая компания на Каймановых островах, принадлежавшая подставной корпорации в Дубае, которой владела еще одна холдинговая компания в Сингапуре, у которой был телефон.
Прикинув разницу во времени, Джейкоб раздумывал, имеет ли смысл звонить среди ночи. Стоит проверить, решил он, существует ли этот номер вообще.
Ответила женщина – по-английски, с сильным акцентом. После мучительного допроса выяснилось, что это номер не холдинговой компании, а контактного центра, чья единственная задача – отваживать любопытных от поисков информации о холдинговой компании. Джейкоб уже на максимум включил обаяние, и тут вдруг заегозил спутниковый мобильник – звонил патрульный Крис Хэмметт.
Не попрощавшись, Джейкоб дал отбой Сингапуру.
По голосу, Хэмметт был молод и растерян:
– Простите, что раньше не перезвонил. Я тут… маленько замотался.
– Ничего. Как дела?
– Честно? – Хэмметт выдохнул. – Все еще не очухался.
– Понятное дело. Я туда ездил.
– Вот же хрень-то собачья, а?
– Нет слов. Не расскажете, как все было?
– Да, конечно. Я добрался туда к полуночи…
– Давайте чуть раньше, – сказал Джейкоб. – Где вы были, когда поступил вызов?
– На Кауэнга, неподалеку от Франклина. Диспетчер сказал, что звонила женщина, сообщила о чем-то подозрительном.
– Женщина?
– Так мне сказали.
– О чем она сообщила?
– Мол, надо проверить один адрес.
– Представилась?
– Нет. Сказала: пришлите кого-нибудь, проверьте. Я был ближе всех. – Хэмметт помолчал. – Знаете, сэр, я так намучился – никаких знаков, чуть не заплутал. Добирался не меньше часа.
Сочувствие пригасило досаду, когда Джейкоб вспомнил, как сам разыскивал дом.
– Добрались – и что?
– Ничего необычного не заметил. Дверь приотворена. Я заглянул, посветил фонариком и увидел.
– Голову.
– Да, сэр. – Хэмметт рассказал, как осмотрел дом и обнаружил знак на кухонной столешнице. – Я связался с капитаном, и он велел переслать фото. Видимо, он запустил машину, потому как вскоре прибыла леди от коронера. Сказала, сама всем займется.
– Еще что-нибудь показалось существенным?
– Нет, сэр. Только… можно вопрос?
– Валяйте.
– Я вроде как во что-то вляпался, да?
– В смысле?
– Вчера пришел в участок, а там меня ждали парни из конторы, о которой я никогда не слышал.
– Особый отдел, – сказал Джейкоб.
– Он самый.
– Здоровяки такие.
– Как из цирка.
– Мел Субач. Или Пол Шотт.
– Вообще-то, оба. Говорил Шотт. Отвел меня в сторонку и сказал, что в моих интересах помалкивать. Потому-то я и не звонил вам, сэр. Боялся напортачить. Я связался с Шоттом, спросил насчет вас, и он сказал – валяй, но потом обо всем забудь. Вы поймите, я, конечно, никому ничего.
– Спасибо, вы очень помогли, – сказал Джейкоб.
– Не за что. Надеюсь, вы его поймаете.
– Ваши слова да богу в уши.
– Не понял?
– Хорошего дня вам.
По электронной почте Джейкоб отправил Маллику отчет и сообщил, что с кредитной картой вышла загвоздка. Еще одно письмо с просьбой выслать копию звонка направил в диспетчерскую 911. Потом оделся и пошел к машине. Озираясь, выехал задом, отметив, что со вчерашнего вечера фургон, предлагавший уход за окнами, с места не двинулся.
В девять утра он уже бродил по месту преступления, сверяясь с топографической картой, распечатанной с «Гугла». Новая камера обладала мощным объективом с зумом, позволявшим заглянуть на дно каньона, не прибегая к кирке, крюкам, мотку веревки и силе духа.
Джейкоб вошел в дом, чтобы еще раз все сфотографировать, начиная со знака, выжженного на кухонной столешнице.
Буквы исчезли.
Джейкоб застыл. Потом огляделся – не перепутал ли чего.
Все столешницы чисты.
Первоначальные снимки остались в мобильнике, который за ненужностью валялся дома. Джейкоб прикинул, где был знак, и нагнулся, не касаясь столешницы. Нигде никаких следов наждачки или скоб лежки.
Может, сработала жидкость, которой Дивия Дас промокнула буквы? Нет, такое могло бы случиться, если б их нанесли на поверхность, а не выжгли в дереве. Чтобы восстановить идеальную гладкость, столешницу пришлось бы целиком заменить.
Сообщение доставлено и автор вернулся, дабы скрыть улики?
Джейкоб выпрямился, отчетливо слыша мертвую тишину.
Выключил и спрятал камеру в карман, вынул «глок» и крадучись обошел гостиную, спальню, студию.
Ни души.
Еще раз осмотрел дом снаружи.
Никого.
Из багажника «хонды» Джейкоб достал дактилоскопический набор и вернулся в кухню. Сделав кучу снимков девственно чистых столешниц, присыпал их порошком. Ни единого отпечатка.
Однако тот, кто здесь побывал и навел порядок, не мог проскочить камеры Клэр Мейсон. Уже хорошо. Джейкоб сел в машину и поехал вниз по холму.
– Все-таки вернулись, – прохрипел интерком.
– Не устоял.
Ожил воротный движок.
При дневном свете появилась возможность оценить размах владения – то был гимн человеческой изобретательности и оазис модернизма в бесплодной доисторической пустыне. Гараж на три машины, небесной синевы бассейн, ландшафтная архитектура, поблекшие кирпичные дорожки, разбегавшиеся по облагороженной и озелененной земле. Стальная скульптура из двутавровой балки, под стать воротам покрывшаяся патиной. Из-за фруктовой рощицы выглядывала островерхая оранжерея. Зачем столько огородно-садовой продукции? Может, хозяйка из тех, кто в ожидании конца света готовится к худшему, решил Джейкоб. Потому и возвела стены – оградиться от ненасытных орд, кои неизбежно возникнут во времена нехватки и, жадно облизываясь, захотят поживиться за счет богатеньких.
