— Малдер, он же доктор! При чем тут он? Он и не должен ни с чем совпадать!
— Может, и не должен, — с отвратительной, унижающей загадочностью ответил Малдер. Скалли только прикусила губу, чтобы не вспылить.
— Готово, — сказала доктор Шеннон.
С экрана на нее и на агентов смотрело моложавое, немного нелепое из-за какой-то неуловимой разнородности, неподогнанности частей друг к другу лицо никогда не существовавшего человека.
— Это вам ничего не напоминает? — спросил Малдер через несколько мгновений.
— Нет.
— Никого.
Обе женщины ответили почти одновременно.
— Пожалуйста… а можно немного расставить глаза и сделать более выпуклым и мощным лоб?
— Медицина не способна на подобные хирургические вмешательства, — сухо, проговорила доктор Шеннон.
— Я знаю, — мягко ответил Малдер. Доктор Шеннон молча возобновила перепляс пальцев над клавишами. В ее молчании отчетливо чувствовалась враждебность.
Скалли знала, что подобная мягкость появляется в голосе Малдера совсем не от неуверенности. Напротив. Настолько-то она знала напарника, чтобы понимать: он вот-вот ухватит прячущегося дьявола за хвост.
Только вот кто им окажется?
Скалли уже предчувствовала… но боялась даже в мыслях назвать имя.
Лицо на дисплее медленно переплавлялось. Чуть-чуть… чуть-чуть… еще чуть-чуть… Все.-
— Странно, — немного дрожащим голосом произнесла доктор Шеннон. — Это же доктор Франклин!
Гарднер-стрит, 9
Виннетка, Иллинойс
Стеклоочистители метались по ветровому стеклу, будто обезумев. Дождь валил стеной.Мутные огни встречных машин пролетали мимо в волнах раздробленного радиаторами ливня, будто в густом дыму.
— Он не отвечает на пейджер, — сказала Скалли.
— А домой к нему ты не звонила?
— Там автоответчик. Долдонит одно и то же… Звонила трижды, не подходит.
Малдер, отчаянно гудя сигналом, продрался сквозь перекресток.
— Ты думаешь, доктор Кокс убил этих четверых десять лет назад, и тогда возник доктор Франклин? — спросила Скалли.
— Скорее, доктор Кокс убил этих четверых, чтобы превратиться в доктора Франклина.
— Но подобная трансформация медицински невозможна, — упрямо проговорила Скалли.
— Это не медицина! При чем тут медицина, Скалли? Это магия! А то, что происходит в операционных, — кровавая жертва. Самая могущественная, самая действенная в черной магии… Сестра Уэйт это знала. Она единственная поняла, что произошло, — но никому не могла об этом рассказать, ее просто посадили бы в сумасшедший дом. И она металась эти десять лет по всем медицинским учреждениям страны, поставила крест на служебном росте, потому что везде ее, с ее-то опытом, брали лишь как вспомогательную сестру… и по каким-то ей одной известным признакам искала убийцу… И вот — нашла здесь, снова здесь. Помнишь, нам сказали, что она перевелась сюда всего лишь шесть недель назад?
— Малдер, я не могу поверить…
— А я могу? — Нет, но…
— Действительности все равно, Скалли, верим мы в нее или нет. Доктор Кокс, прославленный косметолог и хирург-пластик, достиг предела в творимых скальпелями чудесах. Он помог тысячам людей. Но не мог помочь себе самому. И он шагнул на один шаг дальше. Только и всего. Как это говорила доктор Шеннон? Следующая ступень развития? Ему понадобилось чуть более мощное чудо. Прежние чудеса требовали оленьих пантов, костной муки дельфинов… потом для некоторых чудес стала требоваться женская плацента… Теперь четыре человеческих трупа, изготовленных и переделенной последовательности. Прогресс…
— И все это только для того, чтобы стать красивым?
Малдер, не отрываясь от дороги, коротко покосился на нее. В глазах его блеснула грустная ирония.
— Все хотят быть красивыми, Скалли. Он затормозил так резко, что «таурус» с воем занесло на мокром покрытии перед домом доктора Франклина.
Могучая дверь была притворена, но не заперта. Агенты переглянулись и достали оружие. Малдер вошел первым.
— Доктор Франклин? громко позвал он. В доме было тихо — точно так же, как вчера вечером тихо было в доме сестры Уэйт. Навеки оставленном. — Доктор Франклин!
Никого. Ни души.
Малдер двинулся к лестнице на второй этаж. Скалли осторожно пошла в глубину холла. Собственный пистолет в руке казался ей таким жалким, таким смехотворным по сравнению с теми силами, против которых они сейчас пытались бороться… если, конечно, предположить, что все эти силы действительно есть. Она не успела уйти далеко. — Скалли! позвал Малдер сверху, и она вздрогнула, мгновенно покрывшись испариной от неожиданного громкого звука. — Что такое? — Подойди сюда! Скалли сделала несколько шагов обратно лестнице, но Малдер, опиравшийся локтями на перила площадки второго этажа, вновь остановил ее.
— А теперь посмотри, где ты стоишь… Скалли, не понимая, остановилась и глянула вниз.
Она стояла почти в центре гигантской пентаграммы, выложенной на мраморном полу.
Непроизвольно она сделала несколько поспешных шагов, выбираясь из этого вдруг ставшего физически ощутимым, душного, тугого капкана.
Малдер уже сбежал к ней. Чуть наклонился, присматриваясь внимательнее.
— Видишь, — сказал он негромко, — здесь она другая. Перевернутая.
Скалли тоже попыталась присмотреться.
— Наверху два луча, а не один. Это два рога козла страсти, бодающего небо.
«А за козла ответишь», — почему-то всплыло в голове Скалли, и тут до нее дошло.
— Сатана?
— Он самый.
Скалли безнадежно спрятала пистолет.
А в точках соприкосновения лучей громадной звезды с окружностью, в которую она была вписана, рябили какие-то буквы… — Смотри, — сказала Скалли, — здесь что-то написано.
Она присела на корточки.
— Какая-то фамилия. Холл…
— А вот — Трэвор… Это имена жертв! Смотри, в основании пентаграммы, у того луча, который торчит вниз, — его собственная… Франклин.
— Малдер! — Скалли медленно поднялась. Она понимала, что теперь дорога каждая секунда, — но вдруг ослабевшие ноги подняли ее с великой натугой. — Малдер, здесь фамилия Шеннон…
— Доктор Шеннон?
— Ты… ты не узнал, когда у нее день рождения?
— Бежим, Скалли!
Отделение эстетической хирургии
Гринвудский мемориальный госпиталь
Чикаго, Иллинойс
Доктор Франклин неторопливо и методически подбирал необходимые инструменты. Он трогал, брал и вновь клал их на место с удовольствием. Прикосновения к режущим поверхностям придавали ему силы. Ему всегда нравился этот острый, тонкий металлический блеск. Эта твердость, эта точная офомленность, функциональность, нацеленность на определенную задачу… неумолимость… только так и можно жить. Скальпели могли бы стать прекрасными налогоплательщиками и настоящими патриотами своей страны.
