Я знал, что на этот раз одного моего притворства будет недостаточно. В ушах продолжал звучать голос гитариста, вновь и вновь отражаясь от стенок моей черепной коробки, как тихое эхо: «Ты умираешь».
Когда я добрался до биллиардных столов, Дрю терроризировал беднягу Росуэлла «в девятку» — один за другим забивал шары, тут же объявлял новую партию и продолжал начатое.
— Ну, что там стряслось? — спросил Дэни, опершись на кий.
— Ничего, — ответил я, откашлявшись. — Так, маленькое недоразумение.
Дэни как-то нехорошо посмотрел на меня. Обычно, если ситуация грозила стать напряженной или неприятной, он с легкостью обращал все в шутку, но теперь почему-то на его лице не было улыбки.
— Немного странное место для недоразумений, знаешь ли. Чего он хотел?
«Ты умираешь. Ты умираешь».
Я невольно покосился в сторону пожарного выхода. Там никого не было, только зеленая табличка светилась над дверью, слегка помаргивая.
Дэни продолжал разглядывать меня с бесстрастным видом.
Что хотел этот тип? Куда-то меня отвести, что-то дать или что-то рассказать. Он сказал, что хочет меня спасти, и я тоже этого хотел, но только не посреди «Старлайта», не на глазах у всех, и не так, чтобы моим спасителем оказался подозрительный желтозубый тип с полыхающими черными глазами. И еще я не мог отделаться от взгляда Дэни, который, казалось, только и ждал, когда я себя выдам.
От ответа меня спасла Тэйт. Тяжело дыша, она вернулась к столам. Лицо ее блестело от пота, футболка на плече была разорвана в том месте, где кто-то из зрителей схватил ее за ворот.
Она подтянулась и села на бортик как раз в тот момент, когда Элис сбегала по лестнице у нее за спиной. Я было подумал, что они тусовались вместе, хотя никогда не видел, чтобы они разговаривали друг с другом.
Элис равнодушно прошла мимо Тэйт и направилась прямиком ко мне.
— Привет, Мэки! А я тебя ищу. Говорят, ты вчера приболел? Росуэлл сказал, что ты пошел домой. Ну, как себя чувствуешь, поправился?
Если бы! Но я небрежно пожал плечами:
— Да ерунда, забей!
Элис подняла на меня глаза, заправила волосы за ухо.
— Слушай, я хотела тебя спросить… Стефани завтра устраивает вечеринку, придешь?
Я смотрел на нее и улыбался. Это было так приятно — улыбаться.
— Конечно. Наверное.
Справа я чувствовал на своем лице взгляд Тэйт. И от этого мне хотелось посмотреть на нее и одновременно сбежать.
Элис вздохнула и прислонилась к стене, слегка коснувшись моей руки. В тусклом свете биллиардных светильников ее волосы казались бронзовыми.
— Слушай, ты вообще пробовал пробиться к сцене? Сегодня тут просто безумие! Представь, какие-то придурки едва не посадили меня на пульт — нарочно! Но я им не какая-то потная фанатка!
Тэйт спрыгнула с бортика и с раздражением посмотрела на нас обоих.
— Тогда не ходи на танцпол, раз ты не такая!
Элис приоткрыла рот, будто хотела что-то сказать, но Тэйт с вызовом прошла мимо и выдернула кий из рук Росуэлла.
Элис вздохнула, а когда обернулась ко мне, ее глаза погрустнели.
— Ничего себе! Вот до чего доводит отрицание утраты! Она все время пытается вести себя так, будто ничего не случилось!
Я отставил ее слова без ответа, потому что проблема была совсем не в этом. Проблема заключалась в том, что Тэйт думала о произошедшем совершенно иначе, чем остальные.
Тэйт с грохотом собрала все шары в пластиковый треугольник. И вдруг мне захотелось попросить у нее прощения. Извиниться за то, что не нашел смелости выслушать ее, позволил в одиночестве стоять перед классом, хотя на ее месте должен был быть я.
Элис наклонилась ко мне, наблюдая за тем, как Тэйт снимает треугольник.
— Слушай, ты не знаешь, как там у них в семье? По-моему, она сейчас должна быть дома, скорбеть или как там, ну, ты же понимаешь, да?
Я пожал плечами. Близнецы дружили с Тэйт со средней школы, но она принадлежала к тем людям, которых можно узнать по-настоящему только тогда, когда они сами этого захотят.
— Эй, Мэки, не хочешь сыграть? — спросил Дрю, кивая на стол.
Я помотал головой.
Дрю пожал плечами и передал кий Дэни, который натер его мелом и примерился. Пирамиду он разбил сносно, но не закатил ни одного шара.
Тэйт улыбнулась мне недоброй многозначительной улыбкой, будто представила, как я буду выглядеть с куском ржавой арматуры между ребер.
— Говорю сразу, во избежание недоразумений — я бы от тебя мокрого места не оставила!
Я кивнул, а в голове у меня раздался гнусный шепоток: «Не стоит утруждаться. Я и так умираю».
Секунду-другую мы молча смотрели друг на друга. Потом вдруг Тэйт сунула кий Дрю и с грозным видом направилась ко мне. Видимо, Элис почувствовала ее настроение, потому что невольно попятилась.
Тэйт подошла почти вплотную и впилась глазами мне в лицо.
— Ну, вот что, с меня довольно! Нам все-таки придется поговорить!
Я хотел ответить как можно резче, но мне пришлось смотреть поверх ее макушки, чтобы не выдать себя голосом.
— Нам с тобой не о чем говорить!
Она схватила меня за руку и притянула к себе.
— Слушай, возможно, тебе плевать, но я не собираюсь делать вид, будто все нормально и расчудесно!
Она затрясла головой.
— Ты поверил мне сегодня. Ты мне поверил и испугался, ты же слизняк, ты скорее обделаешься от страха, чем признаешь это! — Она стояла передо мной, сгорбившись, потупив глаза, но ее пальцы до боли впивались в мое запястье. — Ну, скажи это вслух, перед всеми! Скажи!
Я смотрел на нее, разинув рот.
Тэйт стояла, решительно выпятив челюсть, но я-то понимал, что она в таком же смятении, что и я — если не в большем.
«Не надо учить меня, что делать». Вот что бы я мог ей ответить. «Не стоит так упиваться своей правотой, ведь ты понятия не имеешь, что значит быть мною. Некоторых, за то, что были такими, как я, забивали насмерть. А кое-кто удостаивался личного знакомства с линчевателями, потому что был таким, как я. Я все время держусь в стороне, у меня с рождения нет ни малейшего шанса на нормальную жизнь и никакой возможности стать обычным, таким, как все. Упражнения со штангой на физкультуре закончатся для меня неотложкой, еда из консервной банки обернется пищевым отравлением. Ах да, кстати, похоже, я умираю, и это очуметь как страшно».
Я стоял и смотрел на Тэйт, а когда убедился, что она больше ничего не скажет, отдернул руку.
Элис стояла за перегородкой, ошеломленно глядя на нас.
Я хотел сказать ей, что сожалею о нашем незаконченном разговоре, и что моя жизнь совсем не всегда такая ненормальная, но у меня так сильно перехватило горло, что я не мог выдавить из себя ни слова. Поэтому я просто вышел из холла и отправился на поиски Росуэлла.
