Он презрительно указал на памятник, где было выгравировано: «Эдуард Стенслиг, матрос, убит пиратами у берегов Андрее в апреле 1754 года», и торжествующе обратился ко мне:
— Позвольте спросить: кто привез и похоронил его? Убит пиратами! И вы верите, что его прах покоится здесь? Воображаю, какой поднимется переполох, когда в день пришествия все эти несчастные придут сюда искать свои могилы!
Все старики рассмеялись.
— Но памятники ставят, должно быть, в угоду родным, — не сдавалась я.
— В угоду родным? — повторил презрительно старик. — Да ведь все знают, что это ложь! Но теперь мне некогда спорить с вами, часы пробили шесть, мне пора домой! Мое почтение, господа!
Приподняв шляпу и поклонившись, он степенно удалился. Вскоре ушли и его приятели.
Луси и я остались сидеть на скамейке, любуясь видом на гавань. Луси говорила о своем женихе и о предстоящей свадьбе. Мне вдруг стало невыносимо грустно: целый месяц прошел без известий от Андрея!
Позже. Я опять вернулась сюда: мне страшно тяжело. Письма от Андрея нет. Надеюсь, с ним ничего не случилось.
Часы только что пробили десять. Город внизу усеян огоньками. Они тянутся по обеим берегам реки и рассыпаются в долине. С набережной долетают звуки вальса. Там всегда по вечерам играет оркестр.
Как я бы хотела знать, где сейчас Андрей, думает ли он обо мне? Ах, если бы он был здесь!
ДНЕВНИК ДОКТОРА СИВАРДА
25 июня. Чем больше я изучаю болезнь Ренфильда, тем больше она меня интересует. У больного крайне развиты эгоизм, скрытность и упорство. Я уверен, что он скрывает какой-то план, но до сих пор не могу понять, в чем он заключается… Самая интересная черта Ренфильда — страсть к живым тварям, хотя иногда она так странно проявляется, что может показаться извращенной жестокостью.
В данную минуту он занимается ловлей мух. У него их набралось такое количество, что мне пришлось сделать ему выговор. К моему удивлению, он не разозлился, как я ожидал, а только попросил:
— Дайте мне три дня, и я уберу их.
Конечно, я согласился. Буду продолжать наблюдение за ним.
28 июня. Ренфильд переключился на пауков, которых у него уже несколько экземпляров. Он кормит их мухами, количество которых значительно уменьшилось, хотя Ренфильд по-прежнему приманивает их, оставляя остатки еды на окне.
1 июля. Пауков стало так много, что я потребовал убрать их. Ренфильд был очень удручен моим приказом, и я позволил ему сохранить нескольких…
Сегодня огромная толстая муха, вроде слепня, влетела в окно. Ренфильд поймал ее и раньше, чем я успел понять его намерение, с восторженным видом положил в рот и съел. Я выбранил его, на что он спокойно ответил, что мухи очень вкусны и крайне полезны.
— Это — жизнь, которая питает мою! — воскликнул он. Его ответ навел меня на новую мысль. Я прослежу, как Ренфильд уничтожит своих пауков. Он, очевидно, занят какими-то подсчетами, так как постоянно что-то записывает в тетрадь. Целые страницы ее исписаны цифрами.
8 июля. В сумасшествии Ренфильда есть некая логика, и я чувствую, что скоро разгадаю ее; первоначальная идея у меня уже есть.
Я несколько дней нарочно не заходил к нему, желая проследить, не произойдет ли в нем перемена. И действительно, Ренфильд расстался с частью своих любимцев-пауков, заменив их воробьем, которого почти приручил. Способ приручения крайне простой, судя по тому, что количество пауков значительно уменьшилось. Оставшиеся, однако, очень жирны. Ренфильд продолжает кормить их мухами.
19 июля. У Ренфильда теперь целая колония воробьев, а мухи и пауки почти исчезли. Когда я вошел к нему, он стремительно подбежал ко мне, говоря, что у него есть большая просьба, и стал ласкаться, как собака к хозяину. В ответ на мой вопрос Ренфильд ответил, умиленно улыбаясь:
— Я хочу иметь котенка, маленького, гладенького, игривого котенка, которого я мог бы учить, а главное — кормить, кормить, кормить.
Я ожидал чего-то подобного, так как заметил все увеличивающееся количество сытых прирученных воробьев. Не желая, чтобы эти милые птички подвергались той же участи, что мухи и пауки, я сказал, что подумаю, и спросил, не предпочитает ли он иметь взрослую кошку. Ответ Ренфильда выдал его с головой:
— Да, конечно, хотел бы. Я просил котенка, боясь, что завести кошку вы мне не позволите.
Я покачал головой, говоря, что пока мне кажется невозможным исполнить его просьбу. Лицо Ренфильда перекосилось от злобы. Я прочел в его глазах желание убить меня. Убежден, что этот человек — потенциальный убийца. Посмотрим, что будет дальше.
10 часов вечера. Я посетил Ренфильда еще раз и застал его угрюмо сидящим в углу. Когда я вошел, он бросился передо мной на колени, умоляя принести кошку. Я, однако, остался тверд и отказал ему окончательно. Не проронив ни слова, Ренфильд вернулся на свое место.
21 июля. Был у Ренфильда очень рано, до прихода фельдшера. Он уже встал и раскладывал кусочки сахара на окне, очевидно, для приманки мух. Настроение у него было весьма благодушное. Осмотревшись и не увидев ни одной птицы, я спросил, куда они делись? Ренфильд ответил, не глядя на меня, что воробьи улетели. Однако на полу лежало несколько перьев, а подушка была запачкана кровью. Я ничего не сказал, но приказал санитару зорко следить за больным.
10 часов утра. Только что пришли сказать, что Ренфильда вырвало птичьими перьями.
— Я убежден, доктор, — прибавил санитар, — что Ренфильд просто съел своих воробьев, целиком, живыми!
11 часов вечера. Когда Ренфильд заснул, я посмотрел его тетрадь. Догадки, которые вертелись у меня в голове, вполне подтвердились, и теория моя оказалась правильной. Ренфильд — совершенно особый тип сумасшедшего. Надо будет дать для него новую классификацию и назвать «жизнепоглощающим умалишенным». У Ренфильда маниакальное желание поглотить насколько возможно больше жизней. Он скормил мух паукам, пауков — воробьям, потом хотел отдать их на съедение кошке. Что бы он сделал потом? Пожалуй, следовало дать ему возможность продолжить свои опыты.
Некоторые люди возмущаются вивисекцией, однако благодаря ей каких мы достигли результатов! А в данном случае речь идет об изучении мозга! Если бы я мог проследить фантазии одного сумасшедшего, объяснить тайну их возникновения, я бы дошел до такой точки понимания деятельности мозга, до которой ни один физиолог не доходил. Но не надо об этом думать, искушение слишком велико. Может быть, я тоже обладаю исключительными способностями?
