«Що у вовка на зубах, те йому Егорiй дав».[167]
Кроме того, он сообщает о некоторых обычаях празднования Дня святого Георгия. Согласно гуцульским поверьям, святой Юрий был покровителем не только домашних животных, но и волков. Гуцулы верили, что он ездит по полю верхом на белом коне и принимает под свою опеку животных, которых впервые выгнали пастись. При этом говорили:
«Святий Ягорiй Побiдоносець iхав на Осiянськiй горi на червоному конi звiрив-вовкiв збирати — не ходiть мого стада поiдати».[168]
Власть над миром мертвых присуща осетинской проекции образа святого Георгия — Уастырджи. Вот эпизод из нартского эпоса: братья Дзерассы погибли, и одна она не в силах похоронить их. «В это время Уастырджи — могучий дух на трехногом коне — с борзой собакой своей опустился с небес на землю». Дзерасса обещает Уастырджи стать его женой, если он поможет похоронить ее братьев, но обещания не сдерживает и уходит от него к владыке вод Донбеттыру. Уастырджи гневается:
«— Подожди же, беда твоему очагу! — сказал Уастырджи. — В этом мире мне тебя не поймать, но куда ты денешься от меня в Стране мертвых?»
Приходит время, и Дзерасса, подчиняясь закону всего живого, умирает. Перед смертью она наказывает сыновьям ночью охранять ее могилу. Нерадивому сыну Хамыцу скоро наскучило нести эту вахту, тем более что он не верит, будто кто-то может покушаться на покойницу.
«Но только отдалился он от могилы, как склеп ярко осветился и вошел туда Уастырджи. Ударил он Дзерассу своей волшебной войлочной плетью. Ожила Дзерасса и стала в семь раз лучше, чем была при жизни. А уходя, Уастырджи снова ударил ее своей волшебной плетью, и жизнь снова покинула тело Дзерассы».[169]
Этот сюжет интересен тем, что выглядит инвертированной копией ситуации «Граф Дракула и его жертва»: потусторонний насильник не подвергает героиню смерти, пусть даже двусмысленной смерти, служащей превращению в вампира, — напротив, он ее оживляет.[170]
Вот таков, в своих древних основах, образ предшественника графа Дракулы: соединяющий несоединимое, карающий и защищающий, привлекательный и отталкивающий, абсолютно аморальный… Миф вообще аморален; он отнюдь не призван делать человека лучше и добрее или обосновывать нравственные устои, поскольку понятия «черное — белое», «добро — зло» каждый миф устанавливает сам для себя, истинный же его смысл лежит за пределами сюжета.
Однако для викторианца Брэма Стокера мораль священна. Каковы бы ни были его оккультные увлечения, добро для него есть Добро, и зло есть Зло, и языческие божества, проецирующиеся на образ не-умершего трансильванского аристократа, суть бесы. После Христа инициация, наделяющая человека бессмертием, может быть только негативной. Вампир бежит от креста, освященная облатка выжигает клеймо на лбу запятнанной его нечистым прикосновением женщины, подтверждая: нет общего между Богом и мифом. Стокер, наделивший своим именем (Абрахам) главного вампироборца Ван Хелсинга, хотел выступить на стороне Бога — и, следуя мифотворческому таланту, оказался на стороне мифа: викторианцы-вампироборцы написаны плохо, схематично, Дракула — объемно, подробно, конкретно, так, что стал для миллионов людей реальнее, чем сама книга и ее автор, которому не оставалось ничего иного, как удалиться на покой, ибо озарение, посетившее его, случается только раз в жизни и никогда уже не повторяется…
Впоследствии Стокер опубликовал и другие свои произведения, художественные (среди них экранизированный роман «Логово Белого червя») и документальные (в частности, «Личные воспоминания о Генри Ирвинге»), но ни одно из них не превзойдет славой «Дракулу». В апреле 1912 года он тихо угас в своем спокойном жилище в центре Лондона, на Сент-Джордж-сквер (объяснить ли совпадением то, что эта улица носит имя святого Георгия?). До немецкого фильма «Носферату», первого из серии вампирских кинохроник, оставалось десять лет. Персонаж, выпущенный на волю, только начинал победоносное шествие по всему миру…
Следующий шаг мифологизации — превращение мифотворца в персонажа созданного им мифа. Стокер разделил участь Влада Цепеша, посмертно выступив в роли персонажа нескольких литературных произведений и фильмов ужасов. В романе Брайана Олдиса «Dracula Unbound» Стокер лично встречается с Дракулой, в фантастическом американском сериале «Пятница, 13-е» он фигурирует в эпизоде под названием: «Невеста барона (история вампира)».
Интересно: встретил ли Брэм Стокер в загробных странствиях героя своего романа? И если да, то что они сказали друг другу? Но взоры смертных туда не досягают… А для нас они и по сей день бродят, то отдаляясь, то сближаясь, по туманным полям литературы ужаса, на которых в избытке произрастают асфодели древнего воображения.
Ф. Морозова
Раду Флореску и Рэймонд Т. Макнелли
«В ПОИСКАХ ДРАКУЛЫ»
(Подлинная история Дракулы и предания о вампирах)[171]
(фрагменты из книги)
РЕАЛЬНЫЙ ДРАКУЛА
(1430/1431–1462)
Брэм Стокер совершенно правомерно сделал местом действия своей книги романтическую Трансильванию, хотя подлинный замок Дракулы находится приблизительно в 140 милях от вымышленного. Дракула, как удалось установить, родился в 1430 или 1431 г. в Трансильвании, в 65 милях к югу от Бистрицы, в старинном немецком городке — крепости Шассбург (по-румынски Сигишоара), — милом средневековом сакском городке. На доме, в котором он родился, установлена мемориальная табличка в честь его отца — Дракула. Это типичный немецкий бюргерский дом — в ряду таких же домов XV–XVI в. Отличаясь друг от друга лишь окраской, они образуют узкую, мощенную булыжником улицу, которая ведет к старой крепости, возвышающейся над городом.
Дракула провел здесь детство и юность, довольно часто совершая поездки в немецкие земли. Вероятно, еще совсем младенцем, в феврале 1431 г., его возили в Нюрнберг, где при дворе императора Священной Римской империи Сигизмунда Люксембургского его отец был посвящен в рыцари полувоенного, монашеско-рыцарского ордена Дракона. Тогда же в присутствии нескольких бояр из своего княжества Дракул был назначен господарем Валахии и трансильванских округов Алмаш и Фэгэраш. Клятва, принесенная в Нюрнберге, определяла будущее всех Дракул. Членство в ордене Дракона обязывало их к борьбе как с турками, так и за ненадежный валашский трон. Тогда его занимал Александру Алдя, приходившийся Дракулу братом по отцу. Началась длительная борьба между конкурирующими членами правящей семьи, ознаменованная многочисленными преступлениями, столь характерными для XV в., особенно в Восточной Европе.
