— Но он мне ничего не сказал! — возмущенно воскликнула Алина. — Он мне…
— Мы просто хотели держать тебя подальше от всего этого. Еще не хватало, чтоб и тебя начали таскать… Мало ли что.
— Но теперь все в порядке?
— Теперь да, — он отпустил ее и сел, и Алина тоже села рядом, пристально глядя на свои руки. Потом негромко спросила:
— Ты не приходил только поэтому?
Виталий покачал головой.
— Не только. Тебе нужно было время, чтобы прийти в себя. И мне тоже. Знаешь… очень тяжело было, засыпая, каждый раз думать о том, где именно ты проснешься. Первое время я долго не верил, что, все-таки проснулся окончательно… и… вдруг все снова начнется сначала.
— Не хотел привязываться к человеку, который мог оказаться сном?
— Однажды так уже было.
Алина съежилась, зябко обхватив руками колени.
— Ты…
— Я знаю, кто я! — резко перебил ее Виталий. — Когда-то, на набережной, ты мне уже сказала, кто я! В чем-то ты была права… тогда. Я не сбежал, но я… был в стороне… Рядом, но в стороне. Я приходил в больницу… много раз, но всегда, когда ты спала.
Алина повернула голову и взглянула на него.
— Почему же ты пришел сейчас, когда я не сплю?
Виталий потер подбородок, и в этом жесте ей почудилось смущение, а потом произнес слова, которые она никак не ожидала от него услышать.
— Я тоскую по тебе.
Алина опустила взгляд, с досадой чувствуя, что краснеет.
— Но ты…
— Черт подери! — вдруг рассвирепел Воробьев. — Я так больше не могу! Ты выйдешь за меня или как?!!
— Да! — заорала она в ответ, и Виталий рассмеялся так же неожиданно, как разозлился, и Алина тоже рассмеялась с удивительно смешанным чувством злости, досады и счастья, и обняла его за шею, и он крепко прижал ее к себе, и очень долго они ничего не говорили, и наблюдавший за ними щенок расчувствовался и напустил лужу прямо на простыню.
— Чудесно! — сказала Алина, по-кошачьи потираясь щекой о щеку Виталия и глядя на испорченную постель. — Просто замечательно!
— Ерунда! — заявил Виталий, вскочил, сдернул ее с кровати и сунул похрюкивающую Геру ей в руки. — Я свалю это барахло в ванну, а ты одевайся — и побыстрее. Нас ждут!
Алина не стала спрашивать, кто. Ответ был очевиден. И когда они вышли на улицу, в теплое солнечное утро, друзья по сну ждали их, сидя на перилах подъездного крылечка, и Олег щурился на солнце из-под сдвинутой на затылок кепки, а Жора покачивал длинными ногами.
— Судя по твоему выражению лица, Виталя, ты ее уболтал! — заметил Олег и соскочил с перил. — Можно и бабахнуть!
Он извлек из стоявшего возле его ног пакета бутылку шампанского и осуществил свою угрозу, распугав топчущихся неподалеку голубей. С дерева спрыгнул толстый кот и унесся прочь, а сидевшие рядком на соседней скамейке старушки, вздрогнули и посмотрели на них возмущенно и осуждающе.
— Можно было и потише! — сердито сказал Жора, но сквозь эту сердитость неумолимо проглядывало удовольствие. — И вообще в другом месте!
— А, ерунда! — отрезал Олег, торопливо разливая содержимое бутылки по пластиковым стаканчикам. — Нужно все делать в нужный момент… впрочем, ты не поймешь, у тебя мама профессор.
— При чем тут это?! — вскипел Жора, но Виталий подтолкнул его локтем.
— Ладно вам уже!.. Аль, поставь ты ее на землю, здесь машин нет, она никуда не денется!
Алина с неохотой отпустила щенка, и тот тотчас же начал обнюхивать ступеньки. Олег торжественно вознес стаканчик так, словно это был изящный хрустальный бокал, и провозгласил:
— Итак, за четверых мечтателей, благополучно выбравшихся из собственной мечты! А, ну еще и с днем рождения кое-кого!
— Поддерживаю! — с усмешкой сказал Жора, и стаканчики соприкоснулись. Прохожие поглядывали на них — кто удивленно, кто негодующе, кто — с откровенной завистью. Олег вытер губы и сказал:
— Все равно пиво лучше! Что вы находите в этой кислятине — ума не приложу!
Жора обвел друзей задумчивым взглядом и очень тихо произнес:
— Подумать только… Мы просто увидели сон.
— Да, — эхом отозвался Виталий и, прищурившись, посмотрел на восходящее солнце. — Мы просто увидели сон…
— Ну, а теперь-то что? — спросила Алина, держа Виталия за руку так крепко, словно боялась, что он может исчезнуть в любой момент, и Виталий повернул голову и подмигнул ей.
— Как что? Сны кончились! Пошли жить!
Они пошли через двор, а Гера катилась впереди пушистым колобком, и хотя ее лапки были очень коротенькими, и бежала она медленно и неуклюже, и двор был очень широким, и дорога была очень далеко, они все же не выдержали и припустили за ней, и те, кто шел мимо, удивленно смотрели на бегущих сквозь раннее утро понедельника четверых взрослых, вовсю хохочущих людей, один из которых воинственно размахивал на треть полной бутылкой шампанского, и на трусившего перед ними толстого щенка, смешно переваливающегося с одного бока на другой, и некоторые раздраженно думали о том, как много в последнее время развелось сумасшедших.
Где солнце то, что вскроет небо,
И ветер тот, что тучи сдует,
И поле, что одарит хлебом,
И голос тот, что нас разбудит?
Где та река, что жизнь напоит?
И птахи где полет несмелый?
Где тот огонь, что тьму прогонит?
И песня где, что дева пела?
Где те снега, что пепел спрячут?
Где те дожди, что мир умоют?
Живые, кто бойцов оплачет?
И та трава, что раны скроет?
Где те сады, что встретят осень,
И та любовь, что все прощает,
Рука, что милости не просит,
И сердце, что не забывает?!
Помни о жизни.
