знакомых и случайных лиц, задержавшись возле крыльца, радуясь по-весеннему бодрому дню и наслаждаясь вкусом победы. К нему подошла Сычева, отражая солнечные блики от широких стекол своих несменяемых очков.
— Поздравляю, ты владелец клуба.
— Ну еще не совсем. Необходимо одобрение краевых властей, но, надеюсь, это формальность.
— Как тебе удалось, до сих пор не понимаю. — Сычева отвела Угрюмова в сторону, надеясь поговорить наедине.
— Хорошие адвокаты и правда на моей стороне сами сделали дело.
— Праздновать будешь? Хотела напроситься.
— Да вообще не планировал.
— Да ладно? Такая победа. Это скучно — смотреть по телеку животных и жрать в одиночку клубнику вместе с листочками.
— Сережа, — послышался со стороны девчачий нежный голос. Угрюмов обернулся и увидел Машу, подходящую к зданию суда. — Привет, давно не виделись, как много народу. Ты тут по делу? Выглядишь роскошно. Нормальную работу нашел?
— И я рад тебя видеть. Ты чего тут делаешь? Судишься с кем-то?
— Я — нет. Отец — да. Я приехала поддержать. Привязался к нему некто Угрюмов, все соки выжал, до инфаркта довел.
— Угрюмов, говоришь? А как твоя фамилия, я же не знаю до сих пор?
— Савинкова, но я фамилию мужа взяла. Замуж вышла два месяца назад, а до этого Хохлова была, мой отец Павел Хохлов.
— Вот оно как. А ты опоздала. Павел Хохлов уехал пятнадцать минут назад. Суд он проиграл, а Угрюмов, который привязался, это я. Ты тоже мою фамилию не знаешь. — Сергей смотрел на девушку, с любопытством наблюдая, как меняется ее лицо. Маша молчала, не находя слов и уже по-другому разглядывая только что обретенного врага.
— Твой отец крепкий мужик. Не думаю, что скоро загнется. И Савинкова не лучше Хохловой, в следующий раз мужа с красивой фамилией найди. — Мужчина оставил девушку, направившись в сторону машины. Усевшись, велел водителю ехать, но передумал, приказав остановиться. Набрал номер и как можно дружелюбней проговорил: — Софья, а ты где? Не уехала еще? Ты, кажется, праздник хотела? Давай устроим.
Саксофон сменялся гитарой, а затем подключался маракас. Тихая мелодия растекалась по комнате, смешиваясь с дыханием разгоряченных тел. Вокруг кровати на полу вперемежку, мужская и женская, валялась одежда, наспех сброшенная в нетерпении. Угрюмов лежал в своей кровати вместе с Софьей, прижавшейся к нему телом и наблюдавшей игру света автомобильных фар проезжавшего редкого транспорта.
— Почему ты постоянно один? Ни друзей, ни семьи, ни девушки? Может, ты сирота? — спросила она.
— Сама ты сирота. — Сергей сел на постель, прикрывшись одеялом. — Родителей давно не видел, они живут в другом городе, а семья отнимает много времени. К тому же после одного события я не могу доверять никому, даже, казалось бы, близкому человеку. Что касается друзей, так это только слово, с подменяемым смыслом. Помню, в детстве, в классе первом или втором школы, мы гуляли с другом зимним вечером. Зимой темнеет рано. К нам привязались старшие, повалять дурака. Их было больше, и они казались взрослыми. Я жил в заводской общаге, и старшие тоже были оттуда. Я их встречал иногда, и они знали меня. Опасаясь ответки от моих родителей, которые могли отыскать их, мне разрешили уйти, а друга задержали. Он жил в другом доме. Мне было страшно. Перед этим на районе убили пацана, забив цепями, и мне почему-то подумалось, что это сделали именно эти парни. Что взять с ребенка с развитой фантазией? Но я не мог оставить друга, даже под страхом гибели. И я отказался уйти. Мы оба получили, правда, не сильно. Но для меня до сих пор друг — это тот, кто готов отдать жизнь за тебя или пожертвовать здоровьем. Человек, который не будет ценить свою шкуру дороже твоей. Прошло много лет, но я не поменял убеждение и сам так настроен. Сегодняшний идол человечества — мегаэгоизм. Во главу мира, в его ось, вставлена личная выгода. Теперь друг — это собутыльник, напарник в фитнес-зале или просто собеседник. Что это за друг, который дает деньги в долг под проценты? Или успевает пялить твою жену, когда ты пьяный в отключке? Или отвечает на звонки, когда ему только хочется. Тебе нужны такие друзья? Мне нет. Телевизор более предсказуем, а в спортзале со мной тренер занимается.
— Значит, я не твой друг? И никогда не стану? Извини, но я не готова за тебя умирать.
— Я этого от тебя и не жду. Тебе такси вызвать или вино уже выветрилось и на своей поедешь?
— Ты прогоняешь? Я думала остаться до утра.
— Хотел выспаться, а потом поработать.
— Нет теплоты в тебе, впрочем, и грубости нет. Ты ко мне что-нибудь, чувствуешь? Ну, пусть не любовь, хотя бы симпатию? Ты когда-нибудь любил? Расскажи. Кто она? Как выглядит? И что это за девушка у здания суда была? Ухоженная кукла.
— Это дочь Хохлова, Маша.
— Что? Как это может быть? Ты и дочь Хохлова пялил? Охренеть ты беспредельщик. Как тебе все удается? Отжал у мужика бизнес, еще и дочь нахлобучил.
— Я познакомился с ней еще до этих событий. И я не знал, что она его дочь. И я не пялил ее, хотя мог.
— Но почему, она же красавица? Даже я засмотрелась, хотя воспринимаю баб как конкуренток.
Угрюмов вспомнил день, когда увидел Машу, первый раз. Точнее, это было раннее утро, лето, чуть больше полгода назад. Он работал всю ночь и уже собирался домой, но напоследок принял вызов в аэропорт. Вызвала девушка чуть за двадцать, с осветленными волосами до плеч, стройная, одетая в брючный костюм. Лишь мельком взглянув на клиентку, мечтая поскорее домой, Угрюмов втиснул чемодан в багажник и с превышением скорости помчался в город. Большую часть дороги молчали, лишь проезжая мимо автозаправочной станции, девушка нарушила молчание:
— А сколько стоит бензин?
— Девяносто второй или девяносто пятый? — уточнил Угрюмов, без желания вступая в разговор.
— Девяносто пятый. Давно в России не была, а завтра за руль, — пояснила девушка, с интересом рассматривая просыпающийся город.
— Я девяносто вторым заправляюсь. Вчера сорок девять стоил. Сегодня — кто его знает. Этих нефтяников не поймешь. Нефть дорожает, и бензин дорожает. Нефть дешевеет, бензин продолжает дорожать. Не для них законы экономики.
— Жадность — неотъемлемая часть человека, двигатель исторического развития и все такое.
— Филологический заканчивали? А меня в детстве учили, что жадность — это порок.
— Потому вы и работаете таксистом, — ляпнула девушка и тут же спохватилась: — Ой, извините. Бессонная ночь.
— А, ничего страшного. Вы же деньги заплатите? Накиньте сто рублей сверху и оскорбляйте всю дорогу.
— Вы обиделись? Простите, пожалуйста. Я не
