бутылкой в руке. В горлышко была засунута горящая тряпка, и я почувствовал запах бензина.
- Отойдите, мать вашу, - предупредил нас Фрэнк.
Мы отступили на несколько шагов. Раздался треск, а затем машина скорой помощи вспыхнула. Бунтовщики закричали. Затем, ища новый источник, на котором можно было бы сосредоточить свою ярость, толпа ополчилась друг на друга. Это было похоже на самую большую в мире "мош-пит". Люди падали, толкались или наносили удары, а затем их топтали те, кто еще стоял на ногах, или пробирались вокруг, над и под припаркованными машинами. Лобовые стекла и зубы разбивались вдребезги. Шины и желудки разрывались. Масло и кровь текли рекой. Раздался выстрел, за ним другой. Затем, как один, бунтовщики двинулись к нам, единое целое, состоящее из кулаков, разъяренных лиц и самодельного оружия.
- Пошли!
Я схватил Чарли за руку. Он попятился вперед, его взгляд был устремлен на толпу.
- Этого не может быть. Общество так себя не ведет.
- На какой планете ты живешь? - Фрэнк фыркнул, переходя на рысь. - Именно так ведет себя общество. Всегда так было.
Насилие приблизилось.
- И всегда будет, - продолжал Фрэнк. - Особенно сейчас. Ты сам это сказал. Это не скинхеды повесили того растлителя детей. Это были обычные люди - такие, как эти.
- Пойдемте! - призвал я их обоих.
Измученные, мы побежали.
Неподвижная, обнаженная женщина лежала на спине посреди шоссе на съезде 25. В ее волосах были ветки и листья, а в лицо попал гравий. Я предположил, что ее изнасиловали. Она определенно была мертва. Я никогда не видел столько крови. Ее горло было перерезано, соски, нос и уши отрезаны, а глаза выколоты. Она была молода и, несмотря на ужасные увечья, красива - даже в смерти. Мы с Фрэнком снова попробовали позвонить по мобильному телефону, но связи по-прежнему не было. Тем временем, после того как его снова вырвало, Чарли снял с себя рубашку и положил ее на лицо мертвой женщины. Затем он снова встал и заправил нижнюю рубашку в брюки.
- Что ты делаешь? - спросил я.
- Накрываю ее, - ответил он. - Это как-то неправильно, оставлять ее здесь вот так. Не хочу, чтобы животные добрались до нее.
Фрэнк хрюкнул.
- Похоже, они уже добрались.
Я уставился на тело молодой женщины, верхняя половина которого теперь была скрыта под рубашкой Чарли. На ее залитом кровью бедре был темно-фиолетовый синяк, рядом с небольшой татуировкой дельфина, прыгающего через символ мира. Еще больше крови скопилось между ее ног. Она была чьей-то дочерью, возможно, чьей-то девушкой или невестой. Она была живой. У нее были надежды и мечты. Теперь она была мясом. Убийство на дороге. Еще одна неудачливая жертва, брошенная в темноте и никогда больше не вернувшаяся домой. Мне было интересно, кто ждал ее дома. Был ли кто-то, кто скучал по ней, или он исчез? Не в силах оторвать взгляд, я посмотрел на повреждения между ее ног. Пространство между ними больше нельзя было назвать частью человеческой анатомии, и я быстро повернул голову. Фрэнк был прав. Животные сегодня были на свободе, охотились стаями. Я подумал о Терри, которая была дома одна и, вероятно, до смерти напугана.
- Я иду, милая, - прошептал я. - Еще немного, и я буду дома.
Чарли посмотрел на меня.
- Ты что-то сказал?
- Ничего. Просто устал.
Мы пошли дальше. Горящая машина освещала шоссе. Мы постарались обойти ее стороной. Через час мы увидели пламя в нескольких милях впереди нас. Казалось, весь горизонт был в огне, как и другой горизонт позади нас, где все еще горел город. Фрэнк показал пальцем.
- Что это, черт возьми, такое?
- Я не знаю, - сказал я, пожимая плечами. - Лесной пожар, может быть? Это съезд 26, и вокруг нет ничего, кроме полей и лесов.
Когда мы подошли ближе, мы поняли, что нам придется идти вокруг, потому что съезда 26 не было. Съезд, шоссе и поля с обеих сторон были уничтожены в результате авиакатастрофы. Из грязи торчала часть фюзеляжа, его бока были выжжены и почернели. По всей территории были разбросаны дымящиеся обломки и тела; это было похоже на то, как если бы вы зашли на скотобойню. Вонь горящего авиационного топлива, масла и плоти усиливалась по мере нашего приближения. Фрэнк вытаращился.
- Боже мой...
Чарли кашлянул.
- Интересно, что его сбило?
- Может быть, пилот исчез, - сказал я.
- Разве у них нет этих автопилотов? - прохрипел Фрэнк.
Мои глаза начало щипать. Я дышал через рот, чтобы избежать запаха.
- Конечно, - я вытер воду с глаз. - Но тебе все равно нужно, чтобы кто-то посадил самолет.
Мы прошли через лес, избегая участков, которые горели, и вышли на Олд Йорк Роуд, которая шла вдоль межштатной дороги из Харрисбурга в Балтимор. Дорога была тихой и пустынной, без брошенных или разбитых машин. Здесь было темнее. Ни домов, ни предприятий, ни даже светофора. С ветки дерева доносился крик совы, а в подлеске вдоль берега шнырял кролик. Где-то в ночи завыла собака. Окружающий лес закрывал свет луны и отблески пожаров на близлежащем шоссе, но мы все еще чувствовали запах дыма, и я подумал, не попала ли вонь на нашу одежду. Затем я заметил, что ветер изменил направление и дует сквозь деревья. Мы начали спускаться по дороге и обогнули поворот.
- Черт, - сказал Фрэнк. - Надо было с самого начала идти этим путем, а не сворачивать на 83. Там совсем нет движения.
Чарли остановился и показал пальцем.
- Кроме него.
На обочине стояла машина полиции округа, водительская дверь была открыта. Молодой полицейский с детским лицом сидел за рулем, положив голову на руки. Он поднял голову, когда мы подошли. Его глаза налились кровью, а лицо было бледным.
- Дайте угадаю, - вздохнул он. - Bы позвонили в 911, но никто не ответил.
Его голос звучал устало. Полым. Избитым.
- Нет, - ответил Чарли. - Мы просто...
- Потому что в колл-центре никого нет, - перебил полицейский. - Мы направляли звонки через Балтимор, но потом этот колл-центр тоже отключился. Сегодня у нас даже нет диспетчера, отвечающего на звонки. Шерил и Мэгги
