— В УКЛА лучшая в стране программа по международным отношениям. Мне повезло попасть туда. Тем более сложно отказаться, когда предлагают полную стипендию.
— А с чего ты решила, что твое призвание — спасать мир?
— Если мы себя не спасем, тогда кто? И ты знаешь, что я не могу здесь оставаться.
Она выглядит обиженной.
— Да? А что в этом плохого?
Я обхватываю ее за талию, мы пересекаем улицу и ступаем на тротуар. В районе тихо. Лишь кокер-спаниель Куперов, Крэш, просовывает нос через дырку в заборе и истерически лает, когда мы проходим мимо.
— Ничего. Если я пойду в университет штата, родители захотят, чтобы я жила с ними. Тем более там Мэри и Кейт. Ты же меня знаешь, мне нужно другое.
Мы проходим дом за домом, снаружи они совершенно одинаковы. Вокруг царит тишина.
— Фи, ты не вписываешься в лос-анджелесское общество. Там тебя живьем сожрут. Вот я бы была там как своя, — говорит она, проводя рукой по розовым колючкам волос.
— Поехали со мной. Будет здорово. Тэй и Фи взрывают Лос-Анджелес.
— Ага, — кисло соглашается она.
Какая же я глупая, ведь для Тэй — университет штата или ничего. Ее отец сидит без работы уже больше года.
— Я даже не уверена насчет университета штата, — продолжает она, вздохнув. — Если я не получу еще несколько дотаций, этого вообще может не произойти.
— Что ж, может, ты будешь приезжать ко мне, например на весенних каникулах.
— Может быть. — Она тяжело вздыхает и рывком поправляет сумку на плече. Ее тело под моей рукой напрягается. — Нас лишают права выкупа дома.
— Что?!
— Нам придется съехать.
— Что ты такое говоришь?
— Мы ищем квартиру. — Она быстро смахивает слезинку, появившуюся в уголке глаза.
Мы поворачиваем, выходя на ее улицу.
— Вот черт. — У меня ком встает в горле. Я крепко обнимаю ее. — Тэй, не знаю, что и сказать.
— Нечего говорить… разве только кого из парней ты выберешь, — произносит она с плутовской улыбкой.
— О господи, Тэй. Вот нашла о чем волноваться!
— Ну да. Мне хочется поволноваться именно об этом. Люк или Гейб, — говорит она, поворачивая на подъездную дорогу и прихватывая меня за шею.
— Просто нелепо.
— Имя. — Она сжимает мою шею сильнее.
— Прекрати!
— Имя! — Теперь она трясет меня.
— Отлично! Люк. — Не уверена, сказала ли я это от чистого сердца или же потому, что Тейлор выбрала его.
— Вот облом! Я даже не смогла бы получить голос зрительских симпатий, — говорит она и удивляет меня, крепко обняв. На губах Тэй появляется слабая улыбка. Подруга открывает дверь. — Напиши мне эсэмэс, когда Люк уедет от тебя завтра. — Она изгибает бровь. — Мне нужны подробности, — говорит она, лукаво усмехаясь.
Тейлор заходит внутрь, а когда закрывает дверь, до меня со стороны заднего двора доносится крик ее отца.
Одну долгую минуту я стою на ступеньках ее дома в лунном свете, глядя на кружащие надо мной созвездия. Теперь в тишине слышится лишь лай Крэша.
Должна же я как-то помочь Тейлор. Мне жутко оттого, что ее семью выгонят из дома. Она прожила здесь всю свою жизнь. Вдруг церковь поможет. На что-то же они должны сгодиться. Поговорю с отцом.
Я поворачиваюсь, чтобы сойти с крыльца, когда распахивается парадная дверь и вылетает Тревор, врезаясь в меня и сталкивая на ступеньки. Я машу руками, пытаясь удержать равновесие.
— Боже, Фрэнни, — говорит он с удивлением, хватая меня за руку и возвращая в устойчивое положение.
— Пожар, что ли? — Я отталкиваю его.
— Извини, — говорит он, пятясь по подъездной дороге.
Я следую за ним.
— Ты в порядке?
Он с опаской смотрит на дом, поворачивается и быстрым шагом идет к улице.
— Ага. Просто хотел убраться отсюда. Думаю пойти к Райли, — говорит он с мечтательной улыбкой.
— И когда собираетесь рассказать Тэй?
Мечтательность его сразу же сменяется обеспокоенностью, а взгляд устремляется на меня.
— Даже не думай об этом.
— Я ничего не скажу. Но вот тебе следовало бы. И лучше не обманывай Райли.
Он останавливается.
— Я и так не обманываю, — говорит он более мягко. Затем широко улыбается и идет дальше, рассуждая на ходу: — Но, говоря о надувательстве, как насчет тебя и Джексона? Он только и делает, что болтает о тебе, как влюбленный дурак. Он безнадежен.
— Я не обманываю его. И каждый раз говорю, чтобы он отвалил.
— Видимо, вы не поняли друг друга.
— И что в слове «отвали» непонятного?
— То, как вы пообжимались в гардеробной. — Он ухмыляется и треплет меня по плечу.
Я морщусь.
— Всем свойственно ошибаться. Поможешь?
— Я подумаю. — Он искоса смотрит на меня. — У Рифера есть хотя бы шанс вернуть тебя?
Я невольно улыбаюсь.
— К сожалению, нет.
— Так и думал. Он по-прежнему безумно тебя любит.
В этом-то и загвоздка. Он думает, что любит меня. Я пожимаю плечами.
— Однажды он проснется и поймет, что у него помутился рассудок.
— Ты разбиваешь сердца направо и налево, — с улыбкой говорит Тревор и машет рукой, поворачивая на улицу Райли.
Я засовываю руки глубже в карманы, прячась от прохладного ночного воздуха, и, шаркая ногами, плетусь по тротуару до угла, улыбаясь самой себе. Может, Райли и впрямь нашла своего единственного. Жалко лишь, что проживет она недолго и не успеет насладиться этим, потому что Тейлор убьет их обоих.
Неторопливо шагая по тускло освещенной улице, я размышляю, почему выпалила имя Люка. Гейб просто сногсшибателен, и даже мысли о нем вызывают во мне дрожь. Он мечта любой девушки… Видит бог, он и в моих был много раз. И он однозначно более надежный выбор, потому что Люк сродни ночному кошмару любой девушки. Кроме тела — будоражащего, к моему стыду, воображение — и этого лица есть вокруг него еще некая темная аура. Она пугает меня до чертиков, но и притягивает, не отпуская, словно сладкая песнь сирены. С ним можно потерять контроль над собой — что мне несвойственно. Никогда.
Может, поэтому я вздрагиваю, когда, повернув за угол, вижу черную «шелби-кобру», припаркованную через дорогу за несколько домов от моего. Я медленно бреду по улице и пересекаю ее, намереваясь дойти до «мустанга» и заглянуть внутрь.
Это не может быть он, говорю я себе. Что бы он здесь делал? Я одержима. И это очень плохо. Когда я в своем уме, то встречаюсь с парнями вроде Тони Риггинса с его калькулятором. Трудно стать одержимой из-за калькуляторов.
Но зато очень просто — из-за невероятно шикарного парня с загадочными глазами. Вот поэтому я стою посреди двора перед своим домом и пялюсь на машину. Потом трясу головой, глубоко вздыхаю и проминаю влажную траву, идя до парадной двери. Но тут я колеблюсь.
