«Туман» я написал осенью 1976 года для сборника новых произведений, который готовил мой агент Кирби Маккоули. Маккоули двумя или тремя годами раньше выпустил еще одну книгу, которую назвал «Страшилки». В мягкой обложке. Новую книгу предполагалось выпускать в переплете, то есть проект стоил куда больших денег. Назвал он ее «Темные силы». Кирби хотел получить от меня рассказ или повесть и проявил не только настойчивость, но и… дипломатичность. Последнее, насколько я понимаю, и отличает действительно хорошего агента.
Я не мог ничего придумать. Чем больше я думал, тем больше усилий тратилось попусту. Я уже начал подозревать, что встроенная в мою голову машина, пишущая короткие рассказы, или остановилась на ремонт, или безнадежно сломалась. А потом случилась гроза, описание которой вы можете найти в этой повести. Над Длинным озером в Бриджтоне, где мы жили в то время, разверзлись хляби небесные, и я настоял на том, чтобы мое семейство спустилось вместе со мной вниз (хотя мою жену зовут Табита. Стефани — имя ее сестры). Поездка в супермаркет (мы отправились туда на следующий день) также нашла место в повести, хотя мне и не пришлось ехать в компании такой одиозной личности, как Нортон: в реальной жизни в летнем коттедже, куда я поселил Нортона, живут очень приятные люди, доктор Ралф Дрюз и его жена.
В супермаркете моя муза внезапно вернулась ко мне — случилось это, как всегда, без предупреждения. Я стоял в центральном проходе, выбирая приправу для хот-догов, когда перед моим мысленным взором возникла большая доисторическая птица, прокладывающая путь к мясному прилавку; сшибая банки с ананасовым компотом и бутылки томатного соуса. К тому времени, как я и мой сын Джо встали в очередь в кассу, я уже обдумывал историю о людях, пришедших в супермаркет за покупками и оказавшихся в западне: супермаркет осадили доисторические животные. Я подумал, что получится неплохо: эдакий вариант «Аламо» в постановке Берта И. Гордона. Половину повести я написал тем же вечером, вторую — на следующей неделе.
Кирби просил рассказ, а не повесть, но написанное мною ему понравилось, и он включил ее в книгу. Я же поначалу относился к «Туману» скептически, пока полностью не переписал повесть. Особенно меня не устраивала сюжетная линия, связанная с Дэвидом Дрэйтоном (он спал с Амандой и так и не узнал, что случилось с его женой). Я решил, что здесь выбран самый легкий путь. Но, переписывая повесть, я поймал нужный ритм, который и сохранил до последней страницы. «Туман» удался мне лучше, чем многие другие повести («Способный ученик» из «Четырёх сезонов» — особенно удачный пример свойственной мне болезни: литературной слоновости).
Ключом к этому ритму стало сознательное использование первой фразы, которую я просто выдрал из блестящего романа Дугласа Фэйрбейрна «Стрельба». Эта фраза стала для меня квинтэссенцией всей повести, эдаким заклинанием из учения «дзэн».
Должен отметить, что мне также очень по душе метафора, посредством которой Дэвид Дрэйтон дает понять, что его возможности имеют свои пределы: понравилось мне и то, что повесть динамична и вызывает веселые улыбки: вы словно смотрите ее, обняв за плечо подругу (друга). И без труда можете представить себе вторую серию.
«Здесь тоже водятся тигры». Мою первую учительницу в начальной школе в Стратфорде, штат Коннектикут, звали миссис Ван Бурен. Мы ее жутко боялись. Полагаю, если бы пришел тигр и съел ее, я бы пожал ему лапу. Сами знаете, какие они, эти дети.
«Обезьяна». Четыре года назад я ездил в Нью-Йорк по делам. И возвращался в отель после встречи с издателями в «Новой американской библиотеке», когда увидел парня, продающего обезьянок на улице. Целый отряд зверьков стоял на сером одеяле, которое он расстелил на углу Пятой авеню и Сорок четвертой улицы, все они дергались, корчили рожицы и чем-то звенели. Меня они очень напугали, и, шагая к отелю, я размышлял почему. И решил, что они напомнили мне даму с ножницами, ту самую, что в один из дней отрезает нить жизни каждого из нас. С такими вот мыслями я и написал этот рассказ прямо в номере отеля.
«Короткая дорожка миссис Тодд». Настоящая миссис Тодд — моя жена. Вот уж кто при малейшей возможности сокращает путь. И та дорожка, о которой идет речь в рассказе, действительно существует. Она сама эту дорожку и нашла. Иной раз Табби и впрямь молодеет, хотя я надеюсь, что не похож на Уэрта Тодда. Стараюсь не походить на него.
Мне очень нравится этот рассказ. Он меня веселит. А голос старика успокаивает. Не так уж часто удается написать рассказ или повесть, возвращающие тебя в прошлое, когда все, что ты писал, казалось новым и открывающим новые горизонты. Именно такие чувства я и испытывал, когда работал над «Миссис Тодд».
И последнее — все женские журналы отказались от публикации этого рассказа, два — из-за строчки, в которой говорилось о том, что женщина, справляя малую нужду, обязательно должна присесть на корточки, если не хочет, чтобы моча попала на ноги. Редакторы этих журналов то ли полагали, что не женское это дело — писать, то ли не хотели лишний раз напоминать своим читательницам об этой физиологической особенности человеческого организма. В третьем журнале, «Космополитэне», заявили, что рассказ печатать не будут, поскольку главная героиня слишком великовозрастна, чтобы заинтересовать основную группу их читательниц.
Оставляю это утверждение без комментариев, разве что скажу, что рассказ взяли в «Редлук». Благослови их, Господи.
«Долгий Джонт» предназначался для «Омни», который отказался от этого рассказа, и совершенно справедливо, так как науки в нем явно недоставало. Бен Бова предложил написать рассказ о колонистах, добывающих воду из-под земли, вот я и использовал эту идею в предлагаемом варианте рассказа.
«Плот». Я написал этот рассказ в 1968 году под названием «Плот». В 1969 году я продал его в журнал «Адам», который, как и многие женские журналы, платил не после принятия рассказа, а после публикации. Мне обещали двести пятьдесят долларов.
Весной 1970 года, в половине первого ночи, возвращаясь домой на белом «форде-пикапе» из «Юнивесити мотор инн», я наехал на стойку охранявшую перекресток, на котором днем сделали разметку. Краска высохла, но никто не удосужился убрать стойки до наступления темноты. Я незамедлительно впал в дикую ярость, столь свойственную подвыпившим студентам. И решил покружить по городу Ороно, собирая стойки, чтобы наутро оставить их у полицейского участка с запиской, что претендую на медаль, поскольку спас от поломок многочисленные глушители и выхлопные трубы автомобилей местных жителей.
