Соболева Соболева - Безумие зверя

Марианна смотрела на высокую каменную ограду и размышляла о том, что если хорошо изловчиться можно быстро ее преодолеть и выбраться за пределы ограды.

Правда, ей не верилось что все так просто. Здесь есть подвох, а в этом проклятом месте все совсем не такое, каким кажется. И она была права, подойдя чрезмерно близко к забору она почувствовала невидимую преграду, словно плотная стена воздуха не давала ступить дальше. Значит тоже иллюзия. Марианна не расстроилась она лишь решила, что неплохо бы спросить у Ибрагима что именно сдерживает пленников внутри дворца. Какая неведомая сила. И потом, возможно, понять как ее нейтрализовать.

Вдруг Марианна заметила, что маленькие ворота, ведущие на другую половину дворца, на которых всегда висел замок, сейчас открыты. Девушка, неслышно ступая, пробралась к воротам, стараясь не попадать в обзор вездесущих камер. Юркнула в узкий проход и очутилась в точно таком же саду, только с другой стороны. С любопытством осмотрелась по сторонам. Все та же тишина. В этот момент ворота закрылись. Марианна бросилась к ним, попыталась открыть, но но тщетно, она ломала ногти, скреблась, но все напрасно. Снова осмотрелась по сторонам и вдруг поняла, что окружена каменными стенами. без окон и без дверей. Она в ловушке.

Глазки камер направлены прямо на нее, и только что она по видимому нарушила одно из самых главных правил — не проникать на другую половину замка. Ибрагим говорил, что бывает за неповиновение. Марианна опустилась на декоративный камень возле фонтана и закрыла лицо руками. Это незначительное происшествие почему-то ее доконало. Вывернуло все, что накопилось за это время в душе. Сломало. Она почувствовала, что устала. Устала ждать, когда кто-то вызволит ее отсюда, устала ждать, когда за ней придут и отведут в покои Берита, а там он вываляет ее в грязи своими прикосновениями. Мысль о том, что кто-то, а не Ник будет прикасаться к ее телу, проникать в него, приводила ее в ужас. Она старалась не думать об этом, отстранятся мысленно, не заглядывать в будущее даже на час, не то что на день, но сейчас сидя в своеобразной клетке она вдруг поняла, что всего этого не избежать. Марианна даже сама не поняла, что она плачет, слезы стали прозрачными, человеческими они обжигали ее ладони.

— Кто смел впустить тебя в мои покои?! Голос мужчины звучал очень спокойно. Без капли раздражения. Марианна подняла голову и посмотрела на того, кто стоял перед ней. Если это был демон, то тогда как выглядят ангелы? Если можно ослепнуть от чьей-то красоты, то наверно это был тот самый момент, когда Марианна в это поверила. Мужчина рассматривал ее, чуть склонив голову на бок. Очень высокий мускулистый поджарый. Его длинные золотые волосы, цвета спелой пшеницы волнами окутывали могучее тело. Кожа, цвета бронзы, сверкала на солнце и словно переливалась а глаза…Марианна затруднялась определить их цвет, скорей всего они темно-вишневые. Лицо гладкое, словно вылепленное умелым скульптором, без единого изъяна. На нем надета туника ослепительно белого цвета, подпоясаная тонкой тесьмой. В вырезе туники видна безволосая могучая грудь. На вид он совершенно молод, юноша не старше ее, а может и младше. Совсем не таким Марианна представляла себе демона. Аонэс выглядел иначе или же он выглядел, так как хотел, чтобы его видели другие. Марианна помнила в какое чудовище мог обратиться ее мучитель. Не так давно все это было, когда Аонэс, изрыгая пламя пытался сжечь живьем Марианну и Фэй. Но этот мальчик не мог быть Беритом. Грозным страшным Беритом, которого все смертельно боялись. Марианна вспомнила, что Ибрагим запретил ей смотреть на Повелителя и разговаривать с ним. Но отвести глаз не могла, словно увидев нечто гипнотизирующее взгляд, притягивающее как магнит. Его глаза изменили свой цвет, теперь они стали янтарно-золотистыми.

— Я заблудилась, — ответила Марианна, вытирая слезы. Внезапно он присел перед ней на корточки и заглянул ей в лицо.

— Поразительно…Впервые вижу женщину, которую не портят слезы. Твои глаза как небо вечернее небо после грозы. Тебя обидели? Марианна отрицательно качнула головой все еще не в силах отвести от него взгляд.

— Кто посмел? Ибрагим? Я сдеру с него шкуру живьем. Демон протянул руку и тронул ее щеку вытирая слезу, потом посмотрел на свои пальцы.

— Давно не видел настоящих слез…а ведь ты не человек. Хотя я знаю кто ты. Он снова хотел ее тронуть, но Марианна от него отшатнулась и Берит опустил руку.

— Боишься меня? Спросил он самоуверенно и усмехнулся.

— Нет, — ответила Марианна совершенно искренне, и демон нахмурил идеально ровные брови.

— Странно, обычно все боятся. Что ж хоть кто-то не трясется при виде демона во плоти. Ибрагим хитрец. Скрывать от меня такое чудо высшая наглость с его стороны. Берит обошел Марианну с разных сторон, потом стал позади нее.

— Встань. Я хочу на тебя посмотреть. Она подчинилась, но внутри уже нарастал протест. Внезапно он оказался очень близко возле нее и прошептал на ухо.

— Слишком долго прятал такую красоту. Но ты сама пришла ко мне. Берит усмехнулся, похотливо облизал нежные губы.

— Ты мне нравишься. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Он протянул ей руку, словно приглашая и ослепительно улыбаясь.

— Нет, — Марианна выпалила это слово и застыла, ожидая его реакции.

— Нет? Он смотрел на нее с нескрываемым любопытством. Не привык слышать отказы.

— Почему нет?

— Потому что вы мне никто. Теперь он нахмурился, глаза вновь потемнели.

— Я твой повелитель, а ты моя рабыня и я могу делать с тобой все что захочу. Его голос по-прежнему был спокойным, но Марианна видела, что он раздражен ее отказом и наглостью.

— Мой повелитель это мой муж. Наш брак никто не расторгал, и я собираюсь хранить ему верность. Берит приблизился к ней и заглянул в глаза.

— Муж остался в другой жизни. Теперь ты принадлежишь мне. А верность ничего не значит в моем мире.

— Значит для меня, прежде всего. Я не вещь. И никому принадлежать не собираюсь. Я с вами никуда не пойду, разве что если заставите. Теперь лицо Берита побледнело, а в глазах сверкнул гнев:

— Ты как говоришь с повелителем, рабыня? Я был терпелив ровно столько, сколько позволило мне любопытство, а теперь ты дерзишь? Марианна посмотрела на него с вызовом.

— Я говорю то, что думаю. Вы мне не нравитесь, а даже если бы и нравились, то я все равно бы с вами не легла. Ведь именно этого вы хотите. Вы же не приглашаете меня попить с вами чаю? Он злился, и его лицо менялось, кожа серела, приобретая оттенок мертвенной бледности, по ней змейками скользили вены, глаза стали черными, а рот сжался в тонкую линию. Он уже не казался прежним красавцем. Он постепенно превращался в того, кем являлся на самом деле — в чудовище.