Кроме того, он теперь связан узами со своим близнецом, с Мими, его сестрой. И потому совершенно безразлично, какие чувства она к нему испытывает — к сожалению. Он уже соединен с другой. Она ничего не значит для него, а он — для нее.
— Что ты здесь делаешь? — Спросила Шайлер, потому что Джек просто молча смотрел на нее, даже после того, как она произнесла его имя.
— Я за тобой, — сказал Джек и мрачно сжал губы.
Тут до Шайлер дошло. Джек явился сюда по распоряжению Совета. Он пришел забрать ее обратно в Нью-Йорк. Арестовать ее. Поставить перед инквизитором, чтобы тот назначил ей наказание. Виновна она или нет — неважно. Шайлер знала, каким будет вердикт — они все против нее. И Джек теперь один из них. Часть Совета. Враг.
Шайлер попятилась к противоположной стене, к другой двери, хоть и знала, что это бесполезно. Защитные заклинания означали, что выйти невозможно, только через крышу. Но придется попытаться. Разбежаться по стене и прыгнуть достаточно высоко, чтобы можно было проломиться через стекло.
Джек заметил, как ее взгляд метнулся к потолку.
— Если попробуешь — уничтожишь эту комнату.
— А мне какая разница?
— Думаю, большая. Я думаю, ты любишь отель «Ламбер» не меньше моего. Ты не единственная, кто играл в его садах.
Конечно же, Джек бывал здесь прежде. Ведь его отец был регисом. Форсы, должно быть, останавливались в том же гостевом крыле, что и Шайлер с Корделией. Ну и что с того?
— Если другого пути не будет, так я и сделаю. Можешь посмотреть.
Джек шагнул к ней.
— Шайлер, я не враг тебе. Что бы ты ни думала. Ты ошибаешься. Этот путь закрыт. Здесь стоит защита, которой ты не чувствуешь, ей Лоуренс тебя не обучил. Ты разобьешься о стекло. Я не причиню тебе никакого вреда.
— Нет?
— У тебя нет выбора. Шайлер, пойдем со мной. Ну пожалуйста.
Джек протянул руку. Его светящиеся зеленые глаза внезапно сделались мягкими и умоляющими. Зловещее выражение лица исчезло без следа. Он выглядел уязвимым и потерянным. Именно так он смотрел на нее тем вечером. Когда просил ее остаться.
И Шайлер ответила так же, как в тот раз.
— Нет.
И, даже не вздохнув, метнулась в сторону и вверх, так стремительно, что превратилась в розовое размытое пятно на фоне золотой стены. Потом она швырнула тело вверх и пробила стеклянный свод. Хрустальные осколки дождем осыпались на мраморный пол. Все произошло в мгновение ока.
Джек ошибался. Шайлер знала наложенное на потолок заклинание. И противодействующее тоже знала. «Континео» и «франго». Лоуренс был предусмотрительным наставником. И она не подвела дедушку хотя бы в этом.
«Прости, Джек. Но я не могу туда вернуться. Никогда».
И она исчезла в ночи.
БЛИСС
— Послушайте, никуда я не уйду, пока не увижусь с Блисс! Я настаиваю! Если хотите удалить меня отсюда — вызывайте полицию!
Голос, очень громкий, агрессивный и пронзительный, выдавал полную уверенность говорящего в собственной правоте, соединенную с той характерной нью-йоркской заносчивостью, какую способен проявить лишь пресыщенный горожанин. Это был голос того типа, каким орут на посыльных-велосипедистов и рявкают на подчиненных, требуя немедленно доставить чашку кофе без кофеина и пенки, — настолько громкий и настойчивый, что он пробился через глушащую все кисею, которая отгораживала Блисс от окружающего мира.
Посетитель зашевелился. Это походило на то, как будто свернувшаяся кольцами змея готовилась к броску.
Блисс затаила дыхание.
— Вы можете, по крайней мере, сказать ей, что я здесь?! — Раздался очередной вопрос.
«Что означает вся эта чушь?»
Блисс подскочила. Посетитель обратился к ней напрямую, впервые за год.
Сперва вспыхнул свет, а потом она обнаружила, что к ней вернулось зрение и что она смотрит в окно. У двери главного входа стоял невысокий лысый мужчина, весь вне себя от ярости, и изводил горничную.
«Это Генри», — сказала Шайлер.
«Кто он такой?»
«Мой букер[7] из модельного агентства».
«Объясни».
Блисс послала Посетителю воспоминания и образы: ожидание под дверью кабинета в агентстве «Фарнсворт», пристроенная на коленях папка с портфолио, встречи с Генри за чашкой капучино в «Бальтазаре» перед началом уроков, проход по подиуму во время Нью-Йоркской недели моды, фотосессия на верхнем этаже здания Старрет-Лехай, участие в рекламной кампании «Цивилизации», поездка на фотосессию на Карибы, ее фотографии на биллбордах, журнальные развороты, наклеенные на бока автобусов и такси.
«Я все-таки модель», — напомнила она ему.
Кобра расслабилась, кольца улеглись, раздвоенный язык спрятался. Но напряженность и настороженность остались. Посетитель совершенно не находил ситуацию забавной.
Модель. Живой манекен.
Он быстро принял решение.
«Избавься от него. Я был небрежен, допустив подобное. Нам следовало продолжать появляться на публике. Никто не должен заподозрить, что ты — это не ты. Не подведи меня».
«Что ты имеешь в виду? Чего ты от меня хочешь?» — спросила Блисс, но не успела договорить, как — бах! — и она снова вернулась в свое тело. Она полностью контролировала его. Это и близко не шло в сравнение с той, предпринятой на прошлой неделе жалкой попыткой смахнуть волосы с лица. Девушка осознала, насколько же значительную ее часть он отнимал у нее, и постаралась скрыть эту мысль от него.
Это было похоже на возвращение к жизни после положения в гроб. Блисс дрожала и пошатывалась, как новорожденный жеребенок. Она как будто годами смотрела плохую, нечеткую, размытую копию фильма — и вдруг кто-то навел резкость.
Блисс чувствовала запах штокроз, растущих под окном комнаты, ощущала соленый привкус морского воздуха. Ее руки... ее руки принадлежали ей одной. Они были легкими и сильными, а не тяжелыми, как неподъемный камень. Ее ноги двигались. Она шла! Блисс зацепилась за ковер, охнула и пошла осторожнее.
Но свобода имела свою цену. Блисс ощущала присутствие Посетителя; он пребывал где-то у нее за плечом, как пассажир на заднем сиденье, ждал и наблюдал.
«Это проверка, — подумала она. — Он хочет посмотреть, что я стану делать. Нужно пройти испытание... Избавиться от Генри. Но Генри не должен заподозрить, что со мной произошло что-то странное».
Девушка открыла дверь спальни, наслаждаясь ощущением прикосновения бронзовой дверной ручки к ладони, и сбежала вниз по лестнице.
