Ее будто притягивало к нему магнитом, и она не могла сопротивляться его силе. Но ей и не хотелось сопротивляться. Она чувствовала, что между ними плескалась какая-то энергия, накатывающая и иссякающая, накатывающая и иссякающая.
Сердце бухало, в висках пульсировала кровь. Тело полыхало от желания. Ей хотелось целоваться вечно.
Мужчина отстранился, и Прюденс стала хватать ртом воздух, ожидая, что он снова прикоснется к ней губами.
Она открыла глаза, хотя сон еще не закончился. И увидела его руки, протягивающие ей ожерелье с подвеской из крупного изумруда. Прю моргнула. То самое ожерелье, которое Робер показывал ей в доме Клэйборна. Как же оно попало к незнакомцу?
Он опустил ожерелье ей на шею, и изумруд оказался прямо у нее под горлом.
— Мой подарок, — прошептал мужчина. — Носи его и при жизни, и после смерти.
Прюденс проснулась, тяжело дыша. Пощупала горло рукой. Ожерелья не было, но на его месте ощущалась какая-то странная, пульсирующая теплота, как будто оно исчезло только что.
— Прю, ты не заболела?
Она узнала его голос, хотя вовсе не ожидала его услышать. Вскрикнув, Прюденс увидела Робера, включившего настольную лампу. Он стоял возле стола и внимательно разглядывал свою подругу.
— Ты не заболела? — повторил Робер.
— Вроде бы нет, — пожала она плечами. — Так, задремала на минутку. Я знала, что уже темно, но почему-то не включила лампу.
— Ты так надрываешься, — произнес Робер тихим голосом и поставил на стол бутылку.
— Что ты принес? — удивилась Прюденс.
— Шампанское, оставшееся с Нового года. Конечно, с тех пор оно немного выдохлось. Но я сберег его специально для тебя. И еще подумал, может быть, ты захочешь сохранить бутылку на память.
«Старое выдохшееся шампанское, — подумала она. — Ну разве может быть более прозаичный подарок? Особенно после того, как ты целовалась с ночным призраком». Ей так хотелось, чтобы сон вернулся. Теперь для Прю, находящейся под впечатлением от этого сна, образ Робер совсем померк.
— Она мне не нужна! — выпалила Прюденс и тут же увидела в глазах француза боль.
«Зачем я так сказала? — удивилась она. — Он просто предложил мне подарок. Я могла взять его и выбросить потом. Не следовало обижать Робера».
И вдруг Прю поняла, что хотела обидеть его. Хотела, чтобы он исчез и из ее кабинета, и из ее жизни. Робер Гальяр больше ей не нужен.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она раздраженно.
— У меня были кое-какие дела к Клер, вот я и решил заодно заглянуть к тебе. Ты не отвечала на мои звонки, — добавил он извиняющимся тоном.
Она поправила бумаги на своем столе.
— Я все время занята. Как ты сам сказал, я надрываюсь.
— Я попросил оставить записку о том, что приглашаю тебя в театр в пятницу вечером…
— У меня уже другие планы, — ответила Прю поспешно.
— Понятно. Твое рабочее время уже полностью распределено, и свободное — тоже.
«В том, что касается тебя, — да», — подумала Прю.
Она сжала виски пальцами. Откуда же берутся у нее черные мысли? Ей не хотелось поддерживать отношения с Робером, но такого обхождения он все же не заслужил.
— Робер… — Она изо всех сил старалась соблюдать вежливость. — Я не собиралась тебя обидеть, но мне действительно не хочется с тобой встречаться.
— Даже просто по-дружески?
Внутри у Прюденс нарастала волна ярости. Одна часть ее души просила пощадить чувства собеседника, но другая часть требовала изгнать его навсегда. «Какая-то бессмыслица, — подумала Прю. — Он милый парень. С чего я вдруг так его невзлюбила?»
«С того, что он жалок, — ответила она себе. — Знает ведь, что не нужен мне, и все равно навязывается. Он достал меня. Он заслуживает лишь презрения».
Прю вздрогнула и поглядела на Робера: «Но ведь я на самом деле не думаю, что он жалок, правда?»
Француз пристально глядел на нее, и ей хотелось, чтобы он отвернулся. Но его глаза умоляли выслушать.
— Послушай, Прю. Через несколько дней закончится бумажная работа, и я заберу ожерелье у Клэйборна. Потом я должен вернуться в Париж. Но мне кажется, мы могли бы перед моим отъездом поужинать вместе. Ну, знаешь, отметить мое последнее приобретение и довершить то, что прервалось в Новый год.
«Это больше чем совпадение, — подумала Прюденс, глядя на него. — Сперва мне приснился полночный призрак с ожерельем, а теперь передо мною стоит Робер и говорит именно о нем».
В самом отдаленном уголке ее сознания таилось понимание того, что происходит что-то ужасное. «Неужели ты тот незнакомец, который так захватил меня? — думала она. — Неужели ты поцеловал меня в новогоднюю полночь?»
«Нет», — тут же ответила себе Прюденс, вспомнив, какими сладкими были губы Робера. Его поцелуй не шел ни в какое сравнение с тем. И если бы даже Робер поцеловал ее раньше, чем призрак, то все равно оказался бы на втором месте.
Прю совсем запуталась и подумала затравленно: «Нужно выбираться отсюда. Я. Должна привести мысли в порядок». Она отодвинулась от стола и вскочила.
— У меня деловая встреча.
— В такой час? — Робер сразу распознал ложь. — Я надеялся, что смогу пригласить тебя на ужин.
— Я думала, что ты пригласишь, когда ожерелье будет у тебя.
— А оно и есть у меня. Я хотел поговорить с тобой о многом, — ответил он таким тоном, словно был уверен, что Прю ему не откажет.
Но она знала, что француз ошибается. Что-то в нем выводило ее из себя. Даже неизвестно что. Прю покачала головой:
— У меня встреча с клиентом.
Она подхватила свой портфель и вышла из кабинета.
— Прю! — крикнул Робер вдогонку.
Она продолжала путь, не обращая на него внимания, и подумала: «Мне совсем не нравится, что он ко мне прицепился. Я должна отказать ему».
Выйдя из здания «Бакленда», Прюденс села в машину и рванула с места. Она понятия не имела, куда ехать, да ей было и неважно. Просто хотелось побыть одной.
В сознании начали вспыхивать отчетливые картины…
Робер.
Мужчина из ее снов, всегда скрывающийся в тени.
Ожерелье, сверкавшее изумрудным огнем. Поцелуй, исполненный страсти, исполненный жизни.
У Прю неожиданно закололо сердце, она почувствовала головокружение и от греха подальше свернула на обочину.
Она пыталась думать о Робере спокойно, рационально, однако все мысли заглушал сигнал тревоги.
«Он опасен!» — вопил кто-то у нее внутри. Интересно, почему?
И тут вместо ответа возникло видение мужчины из ее снов. И теперь она могла думать лишь о желании, возникавшем всякий раз, как их губы соприкасались.
Ей вспомнился его подарок — ожерелье, за которым Робер приехал в Сан-Франциско и которое он вскоре получил.
