Ознакомительная версия.
– Но я ничего не знаю о других. – с сожалением сказал Уэйд.
– Тогда наш единственный выход сконцентрироваться на тех, о ком ты знаешь. Полина умерла до твоей жены?
– Да, она умерла в декабре две тысячи четвертого от рака груди.
– Ясно… – фыркнул Гарри. – Ставим ее под двадцатичетырехчасовое наблюдение.
– А как ты объяснишь патрульным?
– Я никому ничего не буду объяснять. Дежурить будем мы.
Уэйд вдруг вспомнил последнюю фразу того парня и почувствовал стыд. Не впутывал бы ты никого в это дело…. Он сказал это довольно искренне, словно действительно не желал никому смерти, но в то же время знал, чем может закончиться участие других в этом деле.
– Послушай, Гарри… нет слов, чтобы выразить мою признательность… но, что касается вмешательства – я бы не хотел подвергать тебя опасности, старик.
– Поздно… – ответил тот беспечно. – Ты меня уже вмешал. Да и потом, мне самому стало интересно.
Уэйд виновато пожал плечами.
– Ладно. – сказал Гарри. – Если твой приятель не врал по поводу скорости, с которой он выполняет свою работу, то нам пора выдвигаться.
– Ты ж пил… – напомнил Уэйд. – За руль-то как?
– Пару кварталов посреди ночи, я думаю, что осилю. – с этими словами Гарри залез в верхний ящик и положил на стол самозарядный Вальтер.
– Мне что ли? – осведомился Уэйд.
– Тебе-тебе… а кому ж еще? Или ты решил ограничиться своими клешнями?
– Когда-то у меня неплохо выходило. У тебя кстати тоже.
– Да ну! Вся ночь впереди – я надеюсь, ты мне поведаешь о наших боевых подвигах?
– Вообще-то у нас был только один… подвиг.
– Эх жаль… – Гарри поднялся и убрал в сейф изрядно опустевшую бутылку. Потом поставил грязные стаканы в стол.
– Помою завтра. – буркнул он себе под нос и выключил настольную лампу.
Уэйд хоть был и выпимши, но в пространстве ориентировался неплохо. Когда они оба оказались в ярко освещенном коридоре, Гарри многозначительно сказал:
– Так значит, ты и впрямь бывал у меня в офисе?
– Что до сих пор не веришь мне? Хотя оно и понятно. Я и сам считаю всё это бредом.
– Давай вперед… – ни к кому особо не обращаясь, сказал Гарри, и Уэйд кивнул.
Как только они вышли на улицу, облачко красных бабочек, образовавшееся у фонаря, рассыпалось на частицы и окружило вышедших. Их было, конечно, меньше сотни – не как в лесу, но, тем не менее, вполне достаточно для волнений.
– А про них твой приятель не упомянул? – приглушенно спросил Гарри.
– Нет… но я думаю, что всё это как бы последствие моего присутствия.
– Ну это и дураку ясно….
– Ты как всегда тактичен… – хмыкнул Уэйд, а потом задумчиво сказал. – Знаешь, есть такой рассказ у Бредбери «И грянул гром» о том, что гибель бабочки в далёком прошлом изменяет мир будущего. Самое незначительное влияние, как мое появление, может иметь глобальные последствия. Я начинаю чувствовать себя такой бабочкой, Гарри…
– Пошли в машину… – качая головой, сказал тот, помолчав с минуту.
Они направились к черному глянцевому пикапу, припаркованному на небольшой стоянке справа, но Уэйд всё никак не мог выбросить эту мысль из головы. Всплывали те ужасы, которые повлекла за собой раздавленная бабочка из Мезозоя. Он конечно не из другого времени, но из другой реальности, и вряд ли здесь уместно говорить об эффекте бабочки. Но Уэйд не знал, как еще это можно было обозвать, но понимал, что является чем-то чужеродным для данной реальности и что теперь этот мир, по идее, должен сделать всё, чтобы выдавить его словно пасту из тюбика. Почему этого не происходит? Почему всё как раз наоборот? Тот парень… его работа – что он пытается предотвратить и можно ли ему помешать? Все эти вопросы буравили мозг Уэйда. Может ему надо попробовать перестать быть долбанным эгоистом и просто попытаться вернуться домой? Попытаться хотя бы принять подобную возможность и пораскинуть над ней мозгами? Но Уэйд отогнал эту мысль, садясь в машину, потому что никого еще не любил так, как Крис, и мир, в котором она жива, являлся для него предпочтительным. Поэтому было легче думать, что вернуться – не в его власти. И его, по сути, даже не волновало, сколько народу умрет и будет ли конец света из-за его чужеродного присутствия… во всяком случае пока.
Пикап тронулся и уже через несколько минут парковался у дома Чемберзов, отделанного сайдингом салатового цвета.
– Ну что ж… – сказал Гарри. – Так что у нас там за подвиг был?
– О-о… – протянул Уэйд. – Очень крутой подвиг. Вдвоем против всех.
– А всех это сколько?
– Дюжина вроде.
– Ммм… – задумался Гарри, прикидывая в уме названное число. – Ну ничего так… неплохо. И мы всех уделали?
– А то! Нам тоже конечно попало… у тебя был подбит глаз, рассечена бровь, гематомы повсюду, а я вообще похдил на кусок мяса.
– А что за ребята? – спросил Гарри довольный собой.
– Ринтоновские. Приставали к Крис, а ты как раз околачивался возле Норы и помог мне.
– О да… Нора – настоящая головная боль. Ее надо было назвать Дыра. Такая заноза – скривился Гарри. – Как ни выходные, так мы там… разгребаем эти помои…
– В смысле? – не понял Уэйд. – Так она ж сгорела?!
– Кто?
– Нора! Ее ринтоновские сожгли после того, как мы им по заду надавали.
Гарри замер, испепеляя того взглядом. Стало как-то неуютно.
– Когда это случилось?
– Господи, да давным-давно! Полгода не прошло после нашего с Крис переезда.
– То есть задолго до смерти Полины…
– Задолго… – кивнул Уэйд насторожено.
– Знаешь, у меня нехорошее предчувствие… – сообщил Гарри, глядя на того напряженно.
– Знаешь… у меня теперь тоже.
Шериф повернул ключ зажигания и втопил педаль газа. Черный Пикап словно здоровенный гроб погромыхал вдоль дороги. Шериф любил большие машины, ничего не сделаешь. В таких чувствуешь себя значимым и недосягаемым для смерти. Но когда происходит нечто выходящее за пределы понимания, наращенные буднями догмы превращаются в глупые детские анекдоты, над которыми уже не посмеешься, потому что это ужасно глупо.
Нора находилась на южной окраине Вермингтона. Где-то полчаса езды, но с той скоростью, с которой мчался Гарри, им должно было хватить и пятнадцати минут. Уэйд чувствовал себя немного виноватым. Но он же не знал, что здесь Нора до сих пор стоит…. И еще как стоит.
Открывшееся в конце дороги белесое здание, построенное в мексиканском стиле, было сплошь увешано гирляндами, как рождественская елка и, судя по всему, там отдыхало полно народу. Словно в тему – страшную и необратимую – Джонни Кэш пел «Бог поставит тебя на колени». Не так весело, но похоже, гости уже достигли того состояния, чтобы считать себя глубокими философами и вести себя так, словно мир им всем давно ясен. Большие окна озарялись приглушенным светом, и через них отчетливо различались танцующие, пьющие и весело проводящие время люди.
Ознакомительная версия.
