давление разрывает мембрану; ты вскрикиваешь. Живот опускается ещё немного.
- Вот так, - бормочет он.
Ты чувствуешь, как растягивается твоя вагина, затем волны боли заставляют тебя биться в конвульсиях, когда ты ощущаешь, как что-то извивающееся выскальзывает из тебя.
Ты слышишь детский плач.
- Привет, маленький засранец, - говорит перевёрнутый рот человека-монстра. Глаза на его щеках смотрят на тебя. - Это мальчик.
Он поднимает его.
Сначала твои собственные глаза останавливаются на сияющем личике и животе ребёнка, которые кажутся нормальными. Он пухленький, приятный, даже милый, но потом раздаётся крик, когда ты видишь, что его руки и ноги представляют собой извивающиеся щупальца. А лицо ребёнка? Нормальное?
Не совсем.
Его рот представляет собой бледную беловато-розовую присоску размером с чашку для эспрессо.
Уродливый отец младенца кладёт его на твою грудь, после чего младенец тут же находит набухший сосок и начинает сосать...
- Вот так. Мамочка и её малыш.
Он поднимает тебя; ты чувствуешь, как чудовищная плацента висит, как хвост, между твоими ногами. Пока маленькое существо высасывает молоко из твоей мокрой груди, голос отца хрипит:
- Ты права. Это всего лишь фантазия, но фантазия не что иное, как куча дерьма из твоей собственной головы. Что ты должна понять здесь? В этом месте? Дерьмо из твоей собственной головы смешивается с дерьмом снаружи...
"Снаружи" - произносишь ты слово, обмякнув на его руках. Ребёнок уже опорожнил одну грудь, поэтому охотится за другим соском.
- Когда всё твоё молоко будет выпито, он выпьет твою кровь, - предупреждают тебя. - Теперь я пойду туда и трахну эту беременную. Ты не поверишь, что сперма шоггота сделает с уже беременной девкой. Это часть работы...
Перевёрнутый рот опускается к твоему и очень нежно целует тебя.
- Но чувак не врал, просто чтобы ты знала. Все десять элементов Евклида неверны. Постоянные углы податливые. Как глина...
- Что? - ты бредишь.
- И последнее, - слизь течёт из уголков его рта. - Найди камень... и будешь вознаграждена.
А потом ты кричишь, когда он бросает тебя и твоего ужасного ребёнка в яму с экскрементами...
- Хейзел! - срывается пронзительный голос. - Господи, сколько времени тебе нужно, чтобы помочиться!
Хейзел очнулась от злого видения, как будто её ударили по лицу.
"Бля, откуда ЭТО взялось?"
С неё капал пот, она всё ещё сидела на грубой дыре в доске.
- Э-э-э... иду! - крикнула она в ответ.
Шорты задрались, она вылетела из сортира. Выражение её лица, несомненно, свидетельствовало о том, что её тошнит.
- Что с тобой не так? - спросила Соня, прислонившись к крылу машины. - Ты вся покраснела и взволнована.
- Я... в этом сортире жарче, чем в печи для пиццы, - только и смогла сказать Хейзел.
Видение или сон наяву, или что бы то ни было - кошмар - смутили её, и, выходя из туалета, она инстинктивно оглянулась через плечо. Не было ничего нового в том, что непристойные и даже болезненные фантазии подкрадывались к ней, когда она меньше всего этого ожидала, но это?
"Невероятно..."
К ней вернулось украденное дыхание. Когда Соня полезла в багажник за сумками, Хейзел хлопнула её по рукам и оттолкнула.
- Ты беременна, помнишь? Готова родить? Беременные женщины не таскают чемоданы.
- Мне не нужна няня!
- Не спорь. Открой дом; я возьму сумки.
Несмотря на свою гибкую фигуру, Хейзел умудрилась за одну ходку унести и большие чемоданы, и оба их ноутбука. Соня оставила входную дверь полуоткрытой; когда Хейзел ступила на деревянную веранду, она не могла не посмотреть на странный дверной молоток: лицо из потускневшей меди с большими пустыми глазами, но без носа и рта. По какой-то причине безликое лицо вызвало у неё странную дрожь.
- Боже мой, здесь жарче, чем на улице! - Соня взвизгнула изнутри.
Хейзел переступила порог, охваченная раздражающим жаром, но тут же вздохнула.
- Ты не шутишь, - она бросила сумки и побежала открывать каждое окно. - Надеюсь, у нас будет попутный ветер, - но потом она сдулась, когда воздух оставался застойным. - Соня, найди свет.
- Я пытаюсь!
Хейзел услышала, как щёлкнули выключатели, и, наконец, длинная и широкая передняя комната наполнилась светом.
- По крайней мере, они экологичные, - заметила Соня о спиралевидных высокоэффективных лампочках, которые висели на шнурах в стропилах. - Боже, это место похоже на Бонанзу.
- Что?
- Не бери в голову. Я постоянно забываю. Ты слишком молода.
"Великолепно".
Но теперь воздух внутри начал циркулировать и, следовательно, охлаждаться. Несколько потолочных вентиляторов также включились.
Хейзел по крайней мере нашла это место интересным. Эта главная комната занимала бóльшую часть дома; тёмные панели покрывали стены, в то время как деревянные доски, подобные тем, что снаружи, составляли пол, только они были покрыты блестящим лаком. Ни на одной стене не висело ни одной картины, и не было ничего, что могло бы напоминать ковровое покрытие, даже коврика.
- Блять, - выпалила Соня.
- Мы действительно прибыли на место назначения, - весело сказала Хейзел. - Ты разочарована? Не так уж всё плохо. Место примитивное, конечно, но это будет приключение.
- О, ради бога, Хейзел, - Соня зашагала по большой комнате. В углу стояла высокая двуспальная кровать. - Здесь даже нет спален. Это и есть спальня.
"Построено с экономией", - решила Хейзел.
Полуприличный секционный диван стоял полукругом перед большим плоским экраном. Перед ним находился журнальный столик, заваленный книгами и журналами по математике. Хейзел взяла один и нахмурилась. "Американский журнал геометрической теории". Она не могла представить себе ничего более скучного.
- И я предполагаю, что это кухня, - сказала она затем, обнаружив, что задняя часть комнаты уставлена шкафами над столом для разделки, небольшим холодильником и микроволновой печью. Кастрюли и сковородки висели на крючках в стене. - Примитивно, но сойдёт, - она похлопала по большой дровяной печи. - И я предполагаю, что это плита. У меня такое чувство, что мы будем много есть вне дома.
Соня подозрительно провела рукой по полкам и столешницам.
- Во всяком случае, чисто, - её голова резко наклонилась. - Подожди... что это за звук?
"Струится вода", - заметила Хейзел.
- Я была права насчёт бочки.
В дальнем конце кухни стояла не деревянная бочка, а пластиковый открытый бочонок с кристально чистой водой. По входной трубе поступала вода, а отток выходил через другую трубу.
- Вот как это делали в колониальные времена.
- Я в восторге.
Хейзел окунула жестяную кружку в воду и сделала большой глоток.
- О, Соня! Она вкусная и почти ледяная!
Соня сделала глоток и должна была согласиться, но тут на её лице отразился ужас.
- Подожди минуту!
- Что не так?
- Где душ?
"Хороший вопрос".
Хейзел вышла на охоту; при этом Соня пронзительно ворчала за спиной:
- Мне всё равно, как жарко, Хейзел, я не могу
