с глупой улыбкой на лице. Он напомнил себе, что еще многого не знает о докторе Холли Лэнг. Его беспокоила ее странная отчужденность. Он перестал улыбаться, когда подумал о мальчике из сто восьмой палаты. Гевин думал о нем, о рассказах про Драго и был в недоумении…
Малколм открыл глаза и внезапно сел в кровати. Он принюхался и повернулся к окну, вглядываясь в темноту.
Там кто-то был. Кто-то или что-то. И звал его. Худое тело мальчика напряглось. Он заволновался, испытывая сумасшедшее желание выбежать и при соединиться к тому, что ждало его в ночи. На лбу выступили капли пота.
Он должен быть там, в ночи, а не здесь, в удобной кровати. Там его место… Однако… уже что-то изменилось. Теперь у него есть друг. Он больше не один и никуда не бежит. Он подумал о Холли. Вспомнил ее лицо. И это удержало его, хотя тихий голос снаружи звал его.
Еще один звук послышался в коридоре. Чуть слышные шаги ночной сиделки. Малколм быстро лег обратно и закрыл глаза, притворившись спящим. Открылась дверь, в палату заглянула сиделка, послушала его ровное дыхание и снова ушла.
Малколм больше не поднялся. Ночной зов все еще звучал, но стал слабее. И он мог его не слышать, если хотел. Он погрузился в поверхностный беспокойный сон.
На другой стороне холма в окна больницы пристально всматривались желто-зеленые глаза. Зверь зарычал. Тот, кого он искал, был внутри, это зверь хорошо знал, но среди многих противоречивых запахов трудно было определить, из какого именно окна шел тот самый, один.
Зверь обошел здание, останавливаясь в тени и быстро перебегая открытые пространства. Инстинкт подсказывал ему, что надо разбить стеклянные двери входа и уничтожить всякого, кто встретится на пути, пока он не найдет мальчика. Разум же говорил, что так делать нельзя. Нужно действовать хитростью. А убивать можно и потом.
Зверь легко поднялся на холм за больницей и спустился в долину. Там, под кустом, он нашел аккуратно сложенную одежду. Зверь принюхался, убедился в безопасности, лег рядом с одеждой и вернул свое сильное тело в ту форму, которую он имел до на чала мучительных изменений.
Малколм проснулся в поту.
Серый прямоугольник окна сказал ему, что было раннее утро. Впечатления последней ночи вернулись в его сознание. Он вспомнил страшную уверенность в том, что там, в лесу, кто-то звал его. И свое желание ответить на этот зов. Затем перед глазами снова встал образ Холли Лэнг, и появились тревожные мысли.
Его чувства обострились, и он опять ощутил чье-то присутствие снаружи. Теперь это было значительно слабее, но полностью не исчезло. Малколм был напуган, но вместе с тем чувствовал странное возбуждение в крови. Он решил обо всем рассказать Холли. Она поймет. И поможет ему.
Через несколько минут дверь отворилась, и вошла медсестра. У нее были рыжие волосы и некрасивый приплюснутый нос. Малколм никогда раньше ее не видел. В руках она несла маленький поднос, накрытый белой тканью. Когда она ставила поднос на стол, что-то звякнуло.
— Мы уже проснулись? — спросила сестра наигранно бодрым голосом, которым они обычно разговаривали с больными. — Как хорошо мы выглядим. Мы хорошо спали?
Малколм не ответил. Он знал, что сестра не обратила бы никакого внимания на его слова.
— Мы сегодня готовы к сюрпризу?
Малколм отвернулся.
— Малколм отправится в небольшое путешествие.
Он повернул голову и посмотрел на сестру. На ее шее он заметил родинку, из которой росла рыжая волосинка.
— Я думала, тебя это заинтересует, — продолжала она.
— Путешествие куда?
— А это и есть сюрприз. И я не хочу его испортить.
В палату вошел мужчина в белом халате врача. Малколм узнал его. Это был один из тех неприятных людей, которых мальчик видел в первые дни своего пребывания в больнице.
— Это доктор Пастори, — произнесла медсестра так, как будто делала ему подарок. — Теперь он будет твоим доктором.
— Мне не нужен новый доктор.
— Ты даже не представляешь, как тебе повезло, — продолжала медсестра. — У многих людей в твоем положении вообще нет доктора.
— Где Холли? — спросил Малколм.
Тут впервые заговорил Пастори.
— Доктор Лэнг ухаживает за другими больными. — Его голос был таким же маслянистым, как и его волосы.
— Я предпочитаю ее.
— Ты еще не раз убедишься, Малколм, что в жизни не всегда делаешь то, что хотелось бы. — Он повернулся к рыжеволосой сестре и тихо, так, чтобы не услышал Малколм, сказал: — Введите ему пять кубиков.
Сестра открыла поднос, который принесла с собой, и что-то взяла оттуда. Она низко держала руку, пряча ее за спину, чтобы не увидел Малколм. Но он знал, что у нее было.
— Ты не смог бы повернуться на бок, паренек? — спросила она.
— Зачем?
— Ты получишь немного лекарства, и все. Маленький укольчик в попку. Ты ведь знаешь, что это такое.
— Но что за лекарство?
— Оно улучшит твое самочувствие.
— Я чувствую себя хорошо.
Доктор Пастори подошел к кровати и недовольно посмотрел на Малколма. У него были маленькие светлые глаза, и что-то в них Малколму не понравилось.
— Делай то, что говорит сестра, Малколм. У нас здесь есть несколько молодых сильных парней, которые могут прийти и заставить тебя сделать то, что ты не хочешь. Мне позвать их?
Малколм перевел взгляд на сестру и понял, что она ему не поможет. Чувствуя, что попал в западню, он повернулся на бок, отвернув от них лицо. Сестра подняла одеяло и простыню и завернула его короткую больничную рубашку, обнажив ягодицу. Он почувствовал острое жало иглы и сжался, в то время как что-то вливалось в него. Затем он почувствовал, что иглу вынули, и ощутил резкий запах спирта, которым сестра потерла его. Она слегка шлепнула мальчика и поправила его рубашку. Малколм повернулся на спину и посмотрел на них обоих.
— Теперь ты не будешь таким вредным? — спросила сестра.
— Я хочу видеть Холли, — повторил Малколм. — Доктора Лэнг.
Пастори показал свои, тоже маленькие, зубы.
— Теперь я твой доктор, Малколм. Тебе лучше это усвоить.
Малколм почувствовал, как по телу пробежала дрожь. С помощью рук он попытался сесть, но голова его закружилась, и мальчик лег обратно.
— Отдохни, — сказал ему Пастори. — Не пытайся сопротивляться лекарству. Это бесполезно. — Слова, как эхо, отдавались в голове.
— Я не хочу отдыхать. Я не хочу, чтобы вы стали моим доктором, — попытался выговорить Малколм, но вместо слов получилось что-то невнятное. Его язык распух и казался чужим, как толстый кусок мяса.
— Чем больше ты будешь сопротивляться,
