— Уилли! Уилли!
Ответа не последовало. Тогда Ранди включила свет и, как была босиком, прошла по коридору в гостиную, надеясь обнаружить Уилли спящим на софе, но его не оказалось и там.
Руки ее были какими-то сухими и шершавыми; с недоумением взглянув на них, Ранди обнаружила, что они покрыты засохшей кровью. К горлу подкатил неприятный вязкий комок. Она прошла в ванную комнату. Там на полу валялись ее джинсы в таких же коричнево-ржавых пятнах крови. Ранди включила горячую воду, сбросила белье и встала под душ. Минут через пять ее тело запылало, наверное, так же, как пылала рука Уилли после ожога. Ранди вытерлась, прошла в спальню и, отыскав в шкафу свежие фланелевую рубашку и пару джинсов, быстро оделась. Причесываться она не стала, решив, что все равно волосы намочит дождь, но в карман джинсов сунула револьвер отца, а за ремень — серебряный нож.
Поднимая с пола нож, она заметила на ковре лист бумаги. Должно быть, он упал с тумбочки.
Ранди нагнулась. Это была записка Уилли:
«Мне нужно срочно уйти, а ты так сладко спишь, что будить тебя я не стану. Не выходи из дома и ни с кем не говори. Я разобрался, что Рой Хелендер не пытался убить Хармонов или одного из них. Страшный секрет проклятого семейства больше для меня не секрет, но нужно еще выяснить, как Стивен...»
Раздался звонок в дверь, и дочитать Ранди не успела.
23
Уилли тяжело опустился на землю. До вершины утеса оставалась еще треть пути, а у него уже так неистово стучало сердце, что каждый удар отдавался болью в груди, а исцарапанные в кровь руки отчаянно ныли. Из кабинки канатной дороги утес почему-то не казался столь крутым.
Конечно, Уилли мог, превратившись в волка, одолеть подъем всего лишь в несколько десятков прыжков, но у него в голове занозой засели слова Стивена: «Я почуял его, когда он еще шел по лесу». Все верно, шансов на успех у Уилли будет больше, если он явится в человеческом обличье.
Уилли, задрав голову, оценил расстояние до вершины утеса. Взбираться еще порядком. Тогда он, вдохнув облачко лекарства из ингалятора, стиснул зубы и продолжил подъем.
* * *
Оставляя позади один пустынный квартал за другим, черный длинный автомобиль несся сквозь ночь. На Эркухарте были надеты черная с красными полосами кожаная куртка, темно-коричневый свитер и мешковатые штаны. Лишь форменная фуражка напоминала о том, что он полицейский.
— Ты ужасно выглядишь, — заметила Ранди.
— А чувствую я себя и того хуже. — Он крутанул руль, и автомобиль, свернув на дорогу, что шла вдоль реки, покатил к утесу. — Я стар, Ранди. Стар, как и наш поганый городишко.
— Куда мы направляемся? — спросила Ранди.
Время было позднее, других машин на дороге почти не попадалось, река слева казалась черной бездной, а моросящий дождь превращал свет дорожных фонарей в радужные шары.
— На скотобойню, — ответил Эркухарт. — Туда, где все началось.
В машине работал обогреватель, но Ранди вдруг стало смертельно холодно. Она сунула руку за полу плаща и нащупала удобную, словно созданную по ее заказу, ручку серебряного ножа.
— Ладно, — сказала она и положила нож на сиденье между собой и Эркухартом.
Тот, коротко взглянув на нож, поинтересовался:
— Что это?
— Серебряный нож, — пояснила она. — Возьми его.
Он окинул Ранди непонимающим взглядом и, вновь переведя глаза на дорогу, спросил:
— Что?
— Ты отлично меня слышал, — сказала она. — Возьми нож в руку.
Эркухарт посмотрел в ее лицо, затем — на дорогу, затем — опять в ее лицо и опять на дорогу, но к ножу даже не притронулся.
— Я не шучу, — настаивала Ранди, все более отодвигаясь от Эркухарта. Он опять посмотрел на нее и увидел нацеленный ему между глаз револьвер. — Возьми нож в руку, — настойчиво повторила Ранди.
Эркухарт, побледнев, попытался что-то возразить, но Ранди категорично помотала головой. Тогда Эркухарт, сняв с руля правую руку, взял нож.
— Вот, — показал он, — нож у меня в руке. Что дальше?
Ранди, вновь сев на середину сиденья и откинувшись на спинку, с облегчением проговорила:
— Положи его обратно.
Эркухарт бросил на спутницу еще один недоуменный взгляд, но не проронил ни слова.
24
Ночь была холодной и темной. Уилли отдыхал на вершине утеса в кустах, вслушиваясь в шелест ударяющихся о листву дождевых капель. Изредка ему мерещились чьи-то мягкие шаги позади, а однажды послышался низкий протяжный вой где-то справа, но, скорее всего, все эти звуки были лишь плодом его разыгравшегося воображения.
Когда дыхание вновь восстановилось, Уилли, держась кустов, начал огибать «Новый Дом». Во всем доме горело лишь несколько окон, и Уилли надеялся, что оба Хармона уже спят. Двигался Уилли медленно, крадучись, стараясь не шуметь; после каждого шага, остановившись, напряженно оглядывался. Покажись кто-нибудь поблизости, Уилли немедленно превратится в волка. «Теперь в волчьей шкуре ему будет легче», — решил Уилли.
Вторая кожа Уилли — плащ — так промокла, что стала тяжелой, словно свинец; в ботинках при каждом шаге хлюпало.
Обогнув «Новый Дом», Уилли направился через лес параллельно дороге. Вскоре поворот дороги скрылся за домом, и Уилли, перебежав на противоположную сторону, углубился в чащу. Двигался он теперь уже более быстро и открыто. «А не здесь ли Стивен напал на беднягу Роя Хелендера? — пронзила его внезапная мысль. — Наверняка это случилось где-то поблизости и уж точно в этом вековом лесу с деревьями в несколько обхватов, с густым подлеском и с влажным мхом под ногами».
По мере того как Уилли удалялся от «Нового Дома», лес становился гуще, деревья — выше, а их кроны все сильнее смыкались над головой, почти не оставляя просветов. Стало еще темнее, сверху перестали падать даже редкие капли дождя, и Уилли на мгновение показалось, что он ненароком забрался в пещеру, куда со времен сотворения мира не проникал ни единый солнечный луч.
Но минут через десять деревья вдруг расступились. Уилли, вновь почувствовав на лице влагу дождя и ток свежего воздуха, поднял голову. Впереди возвышалась темная стена со слепыми глазами черных окон.
У Уилли перехватило дыхание. Выхватив из кармана ингалятор, он сунул его раструб в рот и надавил на кнопку — раз, другой, третий.
Наконец дыхание его открылось, и он смог оглядеться. Никого.
Уилли зашагал ко входу в «Старый Дом», башня которого, как он уже не сомневался, служила Рою Хелендеру тайным убежищем.
* * *
Огромные двустворчатые ворота, вряд ли хоть раз открывавшиеся последние два года, теперь были распахнуты настежь. Эркухарт без колебаний въехал во двор и остановил машину рядом с приземистым кирпичным зданием скотобойни.
Ранди вышла из машины; ее мгновенно пробрала дрожь.
— Здесь? — спросила она. — Здесь ты и нашел моего отца?
Эркухарт не спеша обвел взглядом огромный захламленный двор с подъездными железнодорожными путями и загоном, по которому обреченные коровы безропотно брели к забойщику, а тот поджидал их в забрызганном кровью кожаном фартуке с кувалдой в руке.
— Да, здесь, — подтвердил Джо, не глядя в сторону Ранди.
Надолго воцарилась тишина. Лишь однажды вдалеке ухнул филин, а может, то было завывание ветра.
— Ты веришь в духов? — спросила Ранди.
— В духов? — не понял Эркухарт. — В каких духов?
Ранди поежившись, пояснила:
— Мне кажется, Джо, что я чувствую его присутствие. Будто он все еще здесь и сейчас наблюдает за мной.
Эркухарт повернулся к Ранди. Лицо его было мокрым, то ли от дождя, то ли от слез, а может, и от того, и от другого.
— Я заботился о тебе, — сказал Эркухарт. — Как и просил твой отец, я заботился о тебе и желал тебе только хорошего.
Вдалеке под чьими-то колесами заскрипел гравий, и Ранди увидела за изгородью свет фар приближающейся машины.
