Ознакомительная версия.
– Посмотрите, что я нашел! Смотрите!
Когда он крикнул, они были уже возле двери, но еще не успели ее открыть. Лицо москвича стало гневным. Врач спустился на несколько ступенек назад. Его настолько удивило выражение их лиц, что он даже не удосужился опустить глаза сам, а когда опустил….. В его руке, вытянутой вперед, не было никакой детской куклы. В руке лежал обгорелый кусок дерева, обгоревший с обеих сторон, источавший ту самую страшную вонь, которая была так сильна даже в начале тупика-переулка. Простой кусок дерева, не успевший сгореть…. Просто почерневшая, обугленная деревяшка.
– Это что, карета? – брови москвича сдвинулись на переносице, – опять начинается припадок, а?
– Я нашел это на ступеньках лестницы, и… – его голос предательски дрогнул, что было (в принципе) плохим признаком для растерянных глаз его спутников.
– Мало ли какой мусор здесь валяется!
– Мне показалось… показалось, что… не знаю… мне показалось, что это важно.
Лицо врача в миг стало профессиональным, и он вдруг почувствовал смутный страх, как будто действительно стал его пациентом. Но несмотря на это, он не бросил деревяшку вниз, а заботливо спрятал кусок обугленного дерева себе в карман. Зачем? Он не мог это объяснить.
Скрип был пронзительный, и поражал, как удар. Скрип раздался вовремя, прервав нелепые слова всех троих, и прозвучал, как нельзя кстати. Дверь открылась. Дверь над лестницей медленно приоткрылась и, наконец, прекратила свое движение, оставив взору людей глубокую темную щель… Он усмехнулся про себя, подумав: наверняка лица всех троих выражают одно и то же – неприкрытый ужас.
Самолет приземлился с точностью до секунды. В аэропорту их встречали. Весь основной состав группы отправили в уютный микроавтобус «Мерседес». Двое же основных солистов (муж и жена, представляющие всю «соль» ансамбля), в сопровождении ассистента продюсера направились к «лексусу» представительского класса. Идти до стоянки пришлось долго, прямо по заснеженным дорожкам рядом с терминалами, и женщина путалась в полах дорогой норковой шубы, шпильками сапог цепляясь за твердые куски льда.
Когда в зарубежной прессе писали о них, как о лучшем цыганском ансамбле мира, им не льстили. Те, кто видели их шоу (надо сказать, оснащенное самыми современными спецэффектами), говорили, что это нечто особенное – лучше и представить нельзя. Они пользовались огромной популярностью за рубежом, и большую часть времени проводили в Европе (особенно их полюбили Париж и Рим). Но в последние годы пали и другие континенты. В частности, они срочно вернулись из Лос-Анджелеса, прервав очень выгодные гастроли. Лос-Анджелес с его «зимней жарой» представлял очень большой контраст с холодной. Заснеженной Россией.
Несмотря на то, что ансамбль и назывался, и считался цыганским, выступали в нем не только цыгане. Там были русские, и евреи, и молдаване, и грузины, и в последнее время появились даже румыны и двое хорватов. Отбирались согласно вокальным и внешним данным. Но двое неизменных солистов (собственно, их и приходили смотреть, так как они держали все шоу), были чистокровными цыганами.
Это были православные цыгане. Все их родственники давным-давно прекратили кочевать. Они осели, построили дома, некоторые даже занялись бизнесом. Цыганского в них остались только традиции, характер, да артистичность (проявляющаяся не обязательно как способность к пению и пляскам). Так, старший брат солиста ансамбля, Николая, стал очень удачным бизнесменом, большинство самых выгодных сделок заключая с помощью своих невероятных актерских данных, о которых конкуренты его и предположить не могли.
Гастроли по Америке принесли ансамблю успех, мечтать о котором они не могли никогда. Это были не только деньги, но и мировое признание, и то огромное внутреннее удовлетворение, которое является настоящей наградой после очень тяжелой работы. И все это триумфальное турне было прервано, чтобы срочно вернуться в Россию всего на два дня.
На красивом лице женщины мужественно сражавшейся с сугробами, попадающимися на пути металлических шпилек, явно были написаны разочарование и злость. Ее муж, не обращая никакого внимания на недовольство жены, весь путь до «лексуса» трепался по мобильнику. Когда впереди уже показался серебристый автомобиль, женщина все-таки поскользнулась. Падая, она чудом уцепилась за руку мужа. Тот помог ей удержать равновесие, но она вырвалась с такой злостью, что было ясно: разговор по мобильнику нужно немедленно прекращать. Усаживаясь в машину, женщина защемила дверцей длинную полу шубы, и почти взвыла:
– Какого черта!…
Автомобиль осторожно двинулся по заснеженной дроге. Сразу за ним, чуть в отдалении, ехал «мерседес» с остальными артистами.
– Может, ты объяснишь, что происходит? – в голосе мужа прозвучало явное недовольство, – за всю дорогу ты не сказала ни одного слова! А теперь вот ведешь себя черти как! Чего ты злишься?
– Злюсь? – пара раскаленных от ярости черных глаз уставилась на него в упор, – а ты считаешь, что я должна веселиться?! Прервать такие гастроли ради того, чтобы выступать на дне рождения! Очень хорошо!
– Ты сумму гонорара видела? – вкрадчиво осведомился муж.
– Да плевать я хотела на эти деньги! Упасть так низко, чтобы выступать на дне рождения какого-то бандита! Как дешевая стриптизерка! Кто-то еще будет говорить про цыганскую гордость….
– Не бандита, а депутата.
– Это одно и то же!
Муж хмыкнул. Ассистент продюсера, бывший за рулем, тоже.
– И дорога такая утомительная! Я устала… это невыносимо!
– Нашла на что жаловаться! Предки твои кочевали не в Боингах и не в дорогих иномарках, а на повозках без всяких удобств!
– Ты еще напомни, что они не знали, что такое джакузи! Во-первых, это и твои предки тоже! А во-вторых, я не хочу туда ехать! Ясно тебе? Не хочу! Почему должны ехать именно мы? Мало других артистов? Взяли бы кого-то – и всё!
– Он заказал лучший цыганский ансамбль. Мы лучшие.
– И этот жирный кот. С которым мы подписали контракт, не смог отказаться от этого вонючего гонорара!
– Рада!
– Что Рада?! Я ему и в лицо всё это скажу!
Муж тяжело вздохнул. Он был достаточно рассудительным человеком. И критически оценивал любую ситуацию.
– Позволь тебе напомнить, Рада, – ядовито-елейным тоном начал он, – что ты не меньше нашего кота любишь деньги! Вспомним, сколько стоит твоя шубка? И одета на тебе, между прочим, не самодельная юбка из дешевенького ситца, а джинсы от Юдашкина за 3 тысячи евро! А твоя косметика, целый чемодан которой ты возишь за собой? Может, вспомним еще твои серьги? Особенно те, с розовыми бриллиантами, которые ты купила неделю назад у Картье? Все это стоит денег! Ты даже в четырехзвездочных отелях останавливаться отказываешься, если поблизости есть 5 звездочек! Все это стоит денег! А ты что думала? Хочешь, как твои предки, за гроши на базарах и вокзалах гадать? Хочешь, чтоб тебя менты гоняли, хочешь ходить в лохмотьях? Вперед! К этому ты всегда успеешь вернуться. Будешь в точности, как твои предки сто лет назад! Но если ты по-прежнему хочешь покупать себе такие серьги, жить в пятизвездочных отелях и носить одежду от Юдашкина, ты заткнешься, прекратишь выматывать душу мне и людям, и поедешь петь на этот чертов день рождения, чтоб он провалился!
Ознакомительная версия.
