— Вот здорово! — обрадовалась Катя, как будто я сообщил нечто очень для нее важное.
Новое знакомство начало надоедать. Для глупых разговоров и Рыжей хватало с избытком.
— А что ты, Андрюша, такой серьезный?
— Это я притворяюсь. У меня хобби такое…
— Чего? — не поняла подруга.
— Развлекаюсь я так.
— А…
Она сплюнула и выбросила окурок за спину в кусты.
— А почему ты не танцуешь?
— Не люблю.
— Мне тоже не нравится. У этих жлобов даже музыки нормальной нету…
"Ой, ли…" — подумал я, вспомнив, как самозабвенно отплясывала красавица несколько минут назад.
— Слушай, сейчас ты пойдешь со мной…
— Не хочу.
— Тогда я скажу Феде, и он набьет тебе морду…
Не оригинально. По-моему, девочка начала повторяться. Да и чего ожидать от существа со словарным запасом едва ли намного большим, чем у Эллочки-Людоедки?
Федя, как я понял, и есть ее пресловутый жених-фермер. Мне, в сущности, было на него глубоко наплевать, так же как и на жалкие подобия угроз подвыпившего подростка, который, будучи еще и очень избалованным, решил поразвлечься за мой счет.
С другой стороны, девушку можно было и пожалеть. Она, бедняжка, заскучала, а ее любимого крутого фермера поблизости не оказалось. Небось, по бабам слинял от дражайшей невесты…
— И что ты от меня хочешь?
— Знаешь, мне кажется, ты — классный пацан! Хочу с тобой выпить. За знакомство… — добавила немного погодя.
А почему бы и нет?
Какой-то дьявол-искуситель все же сидел у меня в черепушке. Я успокаивал себя, что ста граммами меньше, ста граммами больше вряд ли смогут что-то существенно изменить в моем положении. Да и новая знакомая на крокодила не тянула, чтобы ее пугаться…
— Ладно, — согласился. — А у тебя есть что-нибудь?
— Тхе… — презрительно хмыкнула Катя. — В Греции все есть…
Едва я поднялся со скамейки, она буквально вцепилась в мою руку. Будучи изрядно поддатой, подруга едва передвигала ногами, и мне фактически приходилось тащить ее на себе, она лишь указывала ногой направление.
Сквозь тонкое платье я ощущал: из одежды на незнакомке больше ничего нет. Открытие приятно будоражило кровь. Я мгновенно растерял свой недавний скептицизм. Жизнь снова казалась прекрасной, а предстоящее приключение обещало массу приятных неожиданностей.
У входа в клуб мы нос к носу столкнулись с Ильей и Рыжей. Похоже, они собрались проветриться.
Рыжая была настроена очень агрессивно. Мне был хорошо знаком блеск, который излучали ее зеленоватые глаза. Он появлялся у девушки в моменты наивысшего возбуждения. Илья, наверное, также чувствовал, что его песенка спета и покорно плелся следом, не ожидая от ночной прогулки ничего хорошего.
Увидев нас с Катей, парочка остановилась. Илья изумленно уставился на меня, словно увидел впервые. Затем его лицо из покорно-угнетенного превратилось в удивленно-испуганное.
— Андрюха! У нее жених прибабахнутый… Он тебя грохнет!
Но мне уже было море по колено. Я отмахнулся от друга, и мы с Катей скрылись в темноте за углом клуба.
Позже мне пришлось очень пожалеть, что я не внял предупреждению, но, увы, как и большинство представителей рода человеческого, я не обладал даром предвидения…
Едва мы оказались у задней стены клуба, Катя попросила меня подождать и куда-то отлучилась. Отсутствовала она недолго, а когда вернулась, на ее плече болталась небольшая женская сумочка. Судя по ее резвости, трудно было представить, что всего несколько минут назад девочка едва передвигала ноги…
Сразу за клубом начинался фруктовый сад. Вначале он состоял из молодых деревьев, а дальше, поближе к реке, от ухоженности не оставалось и следа. Как будто оказались в непроходимых дебрях.
Но только на первый взгляд.
Узкой, едва заметной тропинкой мы легко преодолели чащобу, и вышли к невысокому обрывистому берегу. Внизу тихо, почти неслышно плескалась вода, в гладкой поверхности которой задиристо перемаргивались крупные звезды. Казалось, здесь сомкнулась Вселенная, отгородив нас двоих от всего лишнего и ненужного. И слабый отголосок хриплого магнитофона, едва достигавший нашего слуха, воспринимался, как нечто нереальное, словно призрак ненужного воспоминания.
Ночь была тихой, ласковой, лунной. Легкий ветерок приятно холодил тело, шуршание листвы настраивало на лирический лад. Низко нависшее над головой черное небо с мириадами разнокалиберных блестящих точек создавало ощущение оторванности от всего реального, повседневного. Светлая полоса лунной дорожки, словно нить Ариадны, манила в неизведанную темноту летней ночи, подальше от человеческой суеты, к первоистокам греховного бытия.
Катя, наверное, тоже прочувствовала нежное очарование этого места, потому что несколько минут мы сидели молча. Только вечно так продолжаться не могло.
— Пить будешь?
Она открыла сумочку, извлекла плоскую бутылку. Не дожидаясь ответа, скрутила металлическую пробку и сделала несколько глотков прямо из горлышка, после чего протянула бутылку мне. При яркой луне я смог рассмотреть этикетку, и увидел, что это "Черносмородиновая" местного производства.
Странное дело, после вонючего самогона пойло для луженных желудков пошло за милую душу.
Мы закурили.
Под нами тихо катились в неизвестную даль воды неширокой речушки, иногда вяло перекликались земноводные, надрывно стрекотали ночные насекомые.
— Хочешь меня поцеловать?
Конечно же, я хотел.
Наши губы сомкнулись, руки переплелись. На некоторое время мы застыли в таком переплетенном состоянии. Затем девушка отстранилась, и начала быстро освобождаться от одежды. Должен заметить, по скорости стриптиза я ей не уступал…
Вот только нашим потаенным замыслам не довелось осуществиться. Западло, как всегда, находилось рядом.
Едва мы вознамерились приступить к греховным деяниям, где-то возле клуба надрывно заверещал автомобильный клаксон и Катя резко отпрянула от меня.
— Что случилось? — не сообразил я, снова пытаясь поймать ее в объятия.
Девушка оттолкнула меня и стала быстро собирать шмотки.
— Кранты нам, — злобно прошептала она. — Это Федя…
— Ну и что? Здесь он нас не найдет.
— Ха! Да он нас из-под земли выроет…
Поняв, что приключение закончилось, я также стал одеваться. Ощущение было таким, будто кто-то в душу наплевал.
Я не очень доверял девушке по поводу сыскных способностей ее суженого, но ее неподдельная тревога понемногу передалась и мне.
И, как оказалось, не зря.
