— А-а-а! — безумный крик током ударил по нервам.
«Неужели Люба?» — вспомнилось зловещее пророчество Магды. Сонливость и расслабленность мигом слетают с меня. Вскочив, вижу Валю, больную эпилепсией, катающуюся по полу, бьющуюся в судорогах, на губах у нее пена. Но никто не приходит к ней на помощь. Для этого места характерен паралич человеческих отношений.
— Позовите врача! — кричу я и бегу к Вале, хватаю с ее тумбочки деревянную ложку, падаю перед ней на колени, с трудом разжимаю скрежещущие зубы и вставляю в рот ложку.
Нужно поправить язык, чтобы он не запал в дыхательное горло, мне противно и страшно совать ей в рот свои пальцы. Припадочная колотит руками и ногами по полу, с трудом удерживаю у себя на коленях ее голову, чтобы она ее не ушибла. Остальные больные окружают нас, испытывая нездоровое любопытство, они лишь наблюдают за тем, как она бьется в судорогах, и за моими действиями. Наконец на помощь приходит медперсонал — Божена и Степан. Санитар припечатывает руки Вали к полу, а медсестра делает ей укол в бедро прямо через одежду. Валя успокаивается, затихает, ее глаза наполовину открыты, видны только белки, и это страшно.
Я встаю, мои руки обслюнявлены Валей, не терпится их вымыть, но я поворачиваюсь к Любе, безучастной к происшедшему, хотя ее кровать рядом с Валиной. Полная отрешенность во взгляде Любы пугает, и я, вместо того чтобы отругать ее за то, что она не помогла соседке, участливо спрашиваю:
— С тобой все в порядке?
— Нормально! — У нее явно заплетается язык.
Вижу, что ей совсем худо, непонятно только, почему она это скрывает.
— Что с тобой?
— Отвали! — Глаза Любы злобно блеснули.
Обычно она реагирует на все спокойно, впервые вижу ее столь агрессивной. Она немногим старше меня, находится здесь из-за попытки суицида после полугода бомжевания. Не сумев выплатить кредит банку, она потеряла квартиру, а вместе с ней и возлюбленного, из-за которого, собственно, и влезла в долги. Ее, как и меня, никто не навещает, не передает ей продуктовые передачи. Держится Люба замкнуто, отгородив от мира непроницаемой завесой свое «Я».
Во время завтрака в столовой появляется бледная притихшая Магда, пробывшая вчерашний день и ночь в изоляторе на «завязках». Получив в раздаточной порцию каши и чай, она идет между столиками в поисках свободного места. Я машу ей рукой, приглашаю за свой столик. Магда недоверчиво смотрит на меня: до сих пор я старалась как можно меньше с ней общаться, и наши отношения были если не враждебными, то весьма натянутыми. Подумав секунду, она принимает приглашение, садится напротив и выжидающе смотрит на меня. «Да, ты права: я не просто так позвала тебя».
— Классно, что тебя отпустили, не стали дольше держать в изоляторе.
— Божена — дура, но, слава Богу, не все здесь такие. Новая смена сразу освободила меня.
— У меня к тебе дело.
— Я об этом догадалась.
— Тебе цикля нужна?
— Что взамен надо?
— Пару минут поговорить по мобильному телефону.
— Хорошо, минута — цикля.
— Слишком круто. Цикля — две минуты разговора. Если нет, я найду, кого «колеса» заинтересуют.
— Ладно, договорились. Давай циклю!
— Дай уехал в Китай. Получишь после утреннего приема лекарств.
— А ты мобилку получишь, когда дашь циклю. Тебе известна взаимосвязь денег и стульев?
Ненавижу воскресенье — это день посещений и передач, а мне некого ждать. Больница находится в стороне от трассы, и, если нет собственного автотранспорта, посетителям приходится от села топать сюда пешком километра четыре, поэтому родственники навещают больных редко и такие посещения становятся праздничными событиями. Во время этих встреч некоторым больным под расписку родичей позволяют на время покинуть стены больницы. На их месте я бы ни за что не вернулась обратно. В большинстве же случаев встречи с родственниками проходят скоропалительно, в специальной комнате, и ограничиваются передачей продуктов и обменом несколькими общими фразами. Выхожу из палаты в коридор, к излюбленному окну.
— Иванна!
Оборачиваюсь — темноволосая медсестра Соня уже приняла смену и переоделась в коротенький белоснежный халатик, который не скрывает, что лифчик она не носит, у нее и без него груди крепкие и упругие. Ее лицо дышит свежестью и здоровьем, в карих глазах постоянно поблескивает искорка задора и юмора. Она резко отличается от других медсестер дружелюбием и уважительным отношением к больным, которые отвечают ей тем же. С недавних пор у нас с Соней сложились дружеские отношения, в основном благодаря журналистике.
Соня закончила медучилище и, поработав здесь с годик, пришла к выводу, что медицина — это не ее. Она поступила в педагогический институт на заочное отделение, где проучилась два года. Но учителем она себя также не видит и мечтает о журналистике. Узнав о моей прежней профессии, она прониклась ко мне глубокой симпатией. После ужина забирает меня в процедурную, и за чаем с вкуснятиной, которую она приносит из дому, мы ведем долгие беседы.
Странно, что она пришла, — ее смена завтра. Если бы я об этом знала, то не стала бы проводить переговоры с Магдой. Мобильный телефон Соня дала бы мне без проблем. Вот только при ней говорить с Егором я не решилась бы.
— Наконец приняла! — Соня громко выдохнула, словно закончила тяжелую физическую работу. — Эта дура Божена в прошлый раз устроила мне приемку, так я ей сейчас показала, что тоже не лыком шита! — По выражению ее лица догадываюсь, что она хотела было добавить пару крепких словечек в адрес медсестры, но сдержалась.
— Молодец, Соня, с такими людьми иначе нельзя. С ними можно бороться только их методами. Поменяться на сегодня сменой чья была инициатива?
— Моя. Договорилась в газете, что во вторник принесу статью, поэтому рассчитываю на твою помощь ночью. Ты как?
— Без проблем и с удовольствием.
— Пошли в столовую, угощу хорошим кофе. — Соня вытаскивает из кармана халата пачку молотого бразильского кофе и дает мне вдохнуть его аромат, просто одурманивающий.
Мне вспоминается сладковато-ядовитый запах джунглей, поход с Мануелем через тропические дебри, наша ночевка у ревущих порогов и то, что я тогда была в него немного влюблена. А сейчас я его ненавижу!
Столовая пуста, я присаживаюсь за столик, а Соня идет в кухню за чайником и заодно приносит полную тарелку печенья. Заливаем молотый кофе в чашках кипятком, и, пока он настаивается, Соня рассказывает, как идет работа над задуманной ею статьей. После прошлой смены Соня вечерами работала над ней, рассчитывает, что ее напечатают в районной газете. Она уверена, что на этот раз не ошиблась в выборе жизненного пути, и не сомневается, что в недалеком будущем начнет работать на новом поприще — в журналистике.
