Он молча стоял, рассматривая «черного джека». Именно такие вещи пугали Джека. Он еще раз замахнулся, на этот раз сильнее, и ударил по краю деревянной коробки. Раздался гром-треск, полетели щепки.
— Отличная штуковина. Сколько?
— Десять.
Джек засунул руку в карман.
— Раньше было восемь.
— Вспомнил! Между прочим, такие вещи покупаются один раз на всю жизнь.
— Обычно я все теряю. — Он протянул Эйбу десятидолларовый банкнот и положил свое приобретение в карман.
— Может, еще что-нибудь?
Джек сделал мысленную ревизию своему оружию и амуниции.
— Нет. Я превосходно упакован.
— Отлично. Тогда поднимемся наверх и поговорим за тортом по душам. Ты выглядишь как человек, которому нужно выговориться.
— Спасибо, Эйб, — сказал Джек, направляясь к лестнице. — Но мне нужно успеть кое-что сделать до темноты. Так что лучше я побегу.
— Ты напрасно все держишь в себе. Сколько раз можно повторять, что это вредно? А мы ведь друзья, как-никак. Выговорись — и тебе станет легче. Или ты мне больше не доверяешь?
— Доверяю, как сумасшедший. Просто...
— Что?
— Увидимся, Эйб.
Джек добрался до своей квартиры уже в начале седьмого. Наступающие сумерки заполнили переднюю тенями. Это соответствовало его настроению.
Он проверил автоответчик — никто не звонил.
Джек притащил с собой небольшую двухколесную тележку для походов в магазин и бумажный пакет, набитый старой одеждой — женской одеждой. Он задвинул тележку в угол, затем отправился в спальню.
Его кошелек похудел, а новая покупка заняла свое место на туалетном столике. Джек разделся и остался в трусах и майке. Пора приниматься за работу. Ему ужасно не хотелось делать зарядку. Он чувствовал себя эмоционально и физически разбитым и подавленным, но он поклялся себе никогда не пропускать ежедневных упражнений и выполнял эту клятву. От этого зависела его жизнь.
Он закрыл квартиру и, подпрыгивая, начал подниматься по ступенькам.
Солнце прошло свой пик и уже клонилось к закату, но крыша все равно напоминала ад. Ее черная поверхность еще удерживала солнечный жар, накопившийся за весь день. Джек вгляделся в горизонт, окрашенный лучами заходящего солнца. В ясный день отсюда можно увидеть Нью-Джерси. Если вам этого хочется. Кто-то сказал ему однажды, что души умерших грешников отправляются в Нью-Джерси.
Крыша была заполнена, но не людьми, а вещами. В южном углу валялись обрывки от коробок из-под томатов «Апплетон», в северном углу Генри Бок установил громадную спутниковую антенну, а в середине почетное место занимал дизельный генератор, который купили после кризиса в июле 77-го года, а вокруг него, как поросята-сосунки вокруг матки, сгрудились бидоны из-под масла. И над всем этим гордо развевался на двухметровом шесте черный анархистский флаг Нейла.
Джек вышел на небольшую деревянную площадку, которую он сам для себя соорудил, и сделал несколько разогревающих упражнений, затем приступил к основному комплексу. Он выполнял отжимания, приседания, прыжки через скакалку; попрактиковался в ударах и блоках таэквондо. Смысл в том, чтобы постоянно двигаться, не останавливаясь ни на секунду, пока тело не покроется мелким потом и он не потечет по лицу и шее.
Джек услышал шаги за спиной.
— Привет, Джек.
— А, Нейл, привет. Как всегда, в это время.
Нейл подошел к шесту и благоговейно спустил черный флаг. Аккуратно сложил его, сунул под мышку и, слегка покачиваясь, направился к лестнице. Джек перегнулся через генератор и покачал головой. Странно, что человек, презирающий все правила, был так пунктуален — по приходу и уходу Нейла-анархиста можно было проверять часы.
Вернувшись в квартиру, Джек поставил дюжину яичных рулетов в микроволновую печь, запрограммировал ее так, чтобы успеть принять душ. С еще мокрой головой он открыл банку с утиным соусом и бутылку диетической кока-колы и присел на кухне.
Квартира была пуста. Этим утром она не казалась ему очень одинокой, но было как-то уж очень тихо. Он перешел с едой в телевизионную комнату, включил телевизор и попал прямо в середину «мыльной оперы», на уютную домашнюю сцену с мужем, женой, детьми и собакой. Это напоминало ему о воскресных днях, когда Джия привозила с собой Вики и он учил малышку, как уберечься от астероидов и космических пришельцев. Джек вспомнил, как любил смотреть на Джию, когда она суетилась в его квартире, пытаясь навести порядок. И вещи охотно подчинялись ей.
Зато на экране все шло не так, поэтому он быстро пробежался по другим каналам. Полный спектр удовольствий — от новостей до повторных фильмов, от парочек, вращающих бедрами в зажигательном танце мумба-юмба, до финансовых сводок.
Определенно, пора посмотреть видео. Джек поставил вторую часть своего любимого фильма Джеймса Вейла, а именно вершину его творчества — «Невесту Франкенштейна».
«Ты думаешь, что я безумен. Возможно, это так. Но слушай, Генри Франкенштейн. Пока ты копаешься в своих могилах, по кусочкам собирая мертвую плоть, я, мой драгоценный ученик, нашел свой материальный источник жизни...»
Эрнст Тесигер в роли доктора Преториуса — это лучшая и величайшая роль — как раз слушал своего бывшего студента. Фильм был только на половине, однако пришло время приниматься за работу. Джек как раз добрался до того места, на котором он остановился перед тем, как отправиться спать. Плохо. Он любил этот фильм. Особенно музыку Франца Вэхмана. Кто бы мог подумать, что создатель такой потрясающей, волнующей музыки позднее пустит на ветер свой талант, написав музыкальное сопровождение к «Возвращению в Пейтон». Да, некоторые люди так и не получают того признания, которого заслуживают.
Джек надел свежую майку с надписью «Каталажка», затем повесил через плечо кобуру с маленьким «семмерлингом», засим последовала рубашка с коротким рукавом, обрезанные джинсы и теннисные туфли — без носков. К тому моменту, когда он полностью загрузил свою магазинную тележку, на город опустилась темнота.
Он прошел вниз по Амстердам-авеню к месту, где прошлой ночью ограбили и избили бабушку Бхакти, нашел пустынный переулок и скользнул в тень. Джек не хотел выходить из дому в камуфляже — соседи и без того считали его странным, — в этом переулке можно переодеться не хуже, чем в любой другой гардеробной.
Вначале он снял рубашку, достал из пакета платье — хорошего качества, но вышедшее из моды и к тому же нуждающееся в глажке. Он натянул его поверх футболки и кобуры. Затем надел парик и черные туфли без каблуков. Он не хотел выглядеть этакой кошелкой. Такая женщина не заинтересует человека, которого разыскивает Джек. Он должен выглядеть как достойная, но уже поблекшая женщина. Ньюйоркцы видят таких женщин каждый день. Им можно дать от пятидесяти с лишним до восьмидесяти. Все они ужасно похожи друг на друга. Передвигаются с трудом, горбятся, и не столько из-за проблем с позвоночником, сколько от тягот самой жизни. Их центр тяжести смещен вперед, обычно они смотрят себе под ноги, и даже если поднимают голову, то стараются ни с кем не встречаться взглядом. Самое точное слово по отношению к ним — одиночество. Они, как магнит, притягивают преступников своей незащищенностью и неспособностью сопротивляться.
