Дженнифер непонимающе уставилась на него. Полчаса назад она готова была рискнуть жизнью этого человека ради собственной свободы. А сейчас он рассказывал ей о своих мечтах…
– Спасибо за кофе, – сказала девушка, поднимаясь. – Я, наверное, пойду, пока снова не прибежал Мэрлок.
– Этот цепной пес… – протянул Джек с плохо скрываемым презрением. – Ладно, беги. Как, кстати, тебя зовут?
– Дженни, – улыбнулась она, протягивая руку.
Повар с улыбкой пожал ее ладонь.
– Я – Джек, будем знакомы. Можешь заходить ко мне на кухню. Только… – Он, не выпуская руку Дженнифер, еще раз пристально посмотрел ей в глаза. – Только с ножом на меня больше не бросайся, ладно? Даже, если бы у вас и вышло скрутить меня, это все равно ни к чему не привело бы – у меня нет ключа от дверей наружу. И у Саймона тоже. Дверь на улицу открывает лишь охрана, когда привозят продукты либо забирают мусор. Здесь все предусмотрено, так что не делай глупостей, девочка.
– Я поняла… – прошептала Дженнифер. – Спасибо…
– А ты не вешай нос, Дженни. Я вижу, ты – девушка очень даже сообразительная. Думаю, наш доктор примет насчет тебя правильное решение и скоро ты присоединишься к нам.
– «К нам»? – удивилась она. – О чем это вы?
Джек, отвернувшись, сделал вид, что вдруг вспомнил о важном деле и теперь очень занят.
– О том, что все будет хорошо, – пробормотал он, уставившись на холодильник. – Вот, возьми, это тебе и твоим «налетчикам», – повар протянул ей небольшой сверток. – Там бутерброды с ветчиной и швейцарским сыром. Неудавшийся побег следует заесть чем-нибудь вкусненьким… А теперь тебе и вправду пора идти.
– До свидания, Джек!
Кухню Дженни покидала со смешанными чувствами – облегчения и смятения. Да, их побег с треском провалился, но благодаря ему она приобрела друга, свободного от тюремных законов, распространяющихся на пациентов. Это могло бы им очень пригодиться…
– Что ж… Теперь я хотя бы знаю, что через кухню выйти не получится, – самой себе прошептала девушка. – Но что он хотел сказать своей последней фразой?
Угнетенное настроение чувствовалось во всей палате. Макияж Эммы был изрядно подпорчен следами слез, а София лежала на своей постели и, свернувшись калачиком, демонстрировала полное безразличие ко всему. Джастин замер у окна словно большая неподвижная статуя. Но едва Дженни переступила порог, как все взгляды обратились к ней.
– Слава богу… – прошептал Раян.
– Что это у тебя? – с любопытством спросила Эмма, указав на сверток с бутербродами.
Однако ответить Дженнифер не удалось – тут же в проеме двери выросла Игла; девушка едва успела спрятать сверток в тумбочку.
Игла обошла всех с подносом, на котором красовались их обычные коробочки с лекарствами. К удивлению Дженнифер, каждая порция состояла из одинаковых пяти таблеток розового цвета.
– Глотать и спать! – скомандовала медсестра, хмуро наблюдая, как все пятеро по очереди принимают лекарство.
– Странно, нам дали одинаковые таблетки, – пробормотал Раян, едва за Иглой успела захлопнуться дверь.
Но больше сказать он ничего не успел, да и слушать его никто не мог – сон тут же начал сковывать тела всех обитателей палаты номер восемнадцать. Неподъемная тяжесть сковала их веки.
Дженни лишь успела удивиться такому быстрому действию таблетки и тут же погрузилась в темноту…
…Темнота была мягкой, убаюкивающей, как руки родного человека. Свернуться клубочком, качаясь на волнах тихой радости, и ни о чем не думать, не вспоминать. Вспоминать – о чем? Словно разрывая пузырь заботливой тьмы, холодным и резким лучом пробилась мысль – «кто я?» Вслед за ней – «где я нахожусь?» И тут, будто загрузка файлов в компьютер, понеслось со страшной скоростью мелькание картин. Солнечные качели, зеленый луг, папина улыбка, розовая и липкая воздушная вата на тонкой палочке, радостный смех, шум морского прибоя, следы на мокром песке. А дальше – ослепительный свет в глаза, силуэт женщины под белой простыней, чуждые запахи морга, палата для душевнобольных… Дженни дернулась, словно выпрыгнув из непонятного видения, обволакивавшего мозг паутиной, и открыла глаза.
В палате было темно; как ни странно, фонарь за окном не горел. Тьма, клубящаяся вокруг, казалась живим существом, заполнившим собой пространство между узкими больничными кроватями.
Девушка пошевелилась – движения давались ей с трудом, а во всем теле чувствовалась свинцовая тяжесть. Наверное, это от лекарств. Все соседи спали, даже Джастин, который чаще смотрел в окно, чем видел сны.
Дженнифер снова закрыла глаза; с подступающей сонливостью бороться было тяжело, да и не нужно: совсем не лучше проводить ночь в невеселых мыслях, прислушиваясь к чужому дыханию. Но в палате что-то неуловимо изменилось; это не был звук, скорее – просто ощущение, что рядом кто-то есть. Кто-то живой.
Снова открыв глаза, девушка увидела нечто такое, что заставило ее тут же, не раздумывая вскочить с постели: прямо над ней в воздухе завис светящийся сгусток, похожий на шаровую молнию.
Не зная, что делать дальше (из палаты не убежать!), Дженни схватила подушку, как будто таким образом могла бы отбить атаку этого непонятного нечто, вздумай оно напасть. Сгусток висел неподвижно; однако едва девушка успела чуть-чуть успокоиться, как из его середины вытянулся дымчатый лепесток.
«Не бойся, – зазвучал голос прямо у нее в голове. – Я не причиню тебе зла».
Дженнифер только судорожно вздохнула, изо всех сил сжимая подушку, и набралась храбрости, чтобы ответить:
– Кто или что ты такое? И почему ты здесь?
«Мне надо кое-что тебе показать. Это очень важно. От этого может зависеть твоя жизнь», – прозвучал голос, а тускло святящееся нечто снова приобрело форму шара размером с апельсин. «Сюда», – сказал голос, и шар поплыл по направлению к двери. Удивленная, Дженни отправилась следом, прекрасно зная – дверь заперта. Что будет делать дальше странный говорящий шарик? Превратится в ключ?
Однако этого не потребовалось – дверь открылась сразу же, как только дивный шар коснулся ее.
Дженнифер лишь сейчас обнаружила, что второпях забыла надеть тапочки, но это было даже к лучшему – босыми ногами она могла ступать по полу почти бесшумно. А шарик уже виднелся далеко впереди; он вел ее к лестнице парадного входа. Затаив дыхание Дженнифер огляделась по сторонам: никого – ни санитаров, ни охранников – видно не было. Но еще более странным оказалось то, что все двери – и ведущая из центрального коридора, и та, что закрывала переход к лестнице, – всегда запертые, если только возле них не стояла охрана, сейчас были распахнуты, словно манили девушку к опасному путешествию.
