— Но кто-то другой может это сделать.
— Естественно, но ответ прост. Долман был под хмельком, он забрался на трибуну и свалился оттуда. Господи, да пьяные дерутся в лагере каждый вечер. На сей раз просто все вышло чуть красочнее. Мы снимем с Долмана действие препарата, он все забудет, а если станет задавать вопросы, мы ему эту версию и предложим. Ему еще повезло, что не вызвали в полицию, чтобы арестовать за нарушение порядка. У него репутация скандалиста, он не раз вступал в противоречие с законом, так что будет только рад, что так все вышло, поверьте мне.
Тим Моррисон вздохнул с облегчением. Профессор дал ответы на все вопросы. На этот раз. А что будет в следующий? Именно это беспокоило главного управляющего. Риск сохранится до тех пор, пока ученые будут здесь.
— Хотите выпить? — Моррисон кивнул на бар в углу комнаты. Потому что я никогда еще так не нуждался в этом.
— Почему бы и нет? — Мортон улыбнулся, явно расслабился. — Мне, пожалуйста, рюмочку виски. Вообще-то я кое о чем хотел вас попросить. У вас нет под рукой папки со списками отдыхающих?
— Клэр сейчас принесет, — Моррисон нажал кнопку. — Вы хотите данные о ком-то определенном?
— Да, — выражение лица профессора стало жестким. — Если у вас есть какая-то информация о парне по фамилии Биби, какой мы не располагаем, мы бы были очень признательны".
Днем время для Джеффа Биби тянулось бесконечно долго. Он утратил способность расслабляться, стал нервным, раздражительным. Он бы хотел, чтобы его отпуск проходил так: скорее бы пролетал день и наступала бы ночь. Потому что внезапно Энн Стэкхауз полностью завладела его мыслями. Он не мог дождаться наступления темноты, когда она проскальзывала в его шале как какая-то тайная любовница.
Он лежал на небольшом скалистом пляже лагеря, не замечая визга детей, не слыша шуршания волн о гальку. Воспоминания о прошлой ночи все еще были сильны в нем; они вновь и вновь отдавались друг другу, пока, наконец, Энн не согласилась остаться на ночь. А когда музыка радиобудильника разбудила их, они обнялись и опять любили друг друга. Он опасался, что все это лишь эротический сон, от которого он очнулся, что единственной реальностью было его возбуждение.
Отныне дни станут лишь перерывом, временем для отдыха и приготовления к ночам страсти. Мысль о том, что он снова влюбляется, опьяняла его. Дверь Джеммы закрылась, дверь Энн открылась для него. Как будто так и должно было случиться, так быстро, что для сердечных мук не осталось времени. Рай в «Раю», и ни он, ни она не хотели, чтобы этот праздник кончился. И все же в глубине души его терзало глухое чувство беспокойства, что что-то не так. Энн что-то скрывает от него, это точно. Он почти убедил себя, что она не изменяет ему. Хорошо, у нее есть проблемы, у нее была связь с боссом, и она хотела ее прекратить, но не хотела бросать работу. Это было понятно. Но он чувствовал, что дело куда сложнее. Вот почему его причудливым эротическим мыслям мешали гнетущее сомнение, страх, что сегодня все будет кончено. Для него это был бы удар, который никогда бы не смогла нанести ему Джемма.
Он перевернулся на живот, взглянул на часы. 13. 35. Как раз время ленча в ресторане, он едва успевает. Нет, он не хотел туда идти; во-первых, он не голоден. Он собирался заказать сегодня обед в шале, подготовить все к приходу Энн. И еще купить пару бутылок «Блу Нан», ее любимого вина. Будет почти так же хорошо, как и в том ресторане, где они ужинали.
Он встал, медленно пошел прочь с пляжа, осторожно ступая по гальке, пока не добрался до песка. Маленький паровозик тащил три открытых вагончика вдоль побережья. На поезд была очередь. Ему не хотелось ждать, да он и не спешил никуда. Он пошел по стальным рельсам, готовый отпрыгнуть в сторону, как только заслышит шум возвращающегося поезда.
Дневные любовники уединились в кустарнике, подростки обнимались и целовались; он позавидовал им, у них нет жизненных осложнений, они могут быть вместе весь день и всю ночь. Никаких тайн, никаких загадок. Нет, он не завидует им, решил он, потому что ни у одного из этих парней нет Энн Стэкхауз. Он оказался счастливчиком, и в конце концов все будет хорошо.
Джефф дошел до конца пляжа и ушел с берега, направившись к большому озеру для лодочных прогулок с таинственным островом, поросшим деревьями. Дикие утки и нырки на воде не обращали внимания на гребцов, большая стая канадских гусей паслась на траве между озером и первым рядом двойных шале. Люди закусывали, сидя на траве, бросали крошки гусям, которые Торопились подобрать их, вытянув шеи, предупреждающе шипя на случай, если это уловка. Они не доверяли людям, а лишь терпели их присутствие, брали то, что им предлагали, но соблюдали осторожность.
Джефф слышал шум, доносящийся из парка аттракционов, видел, как медленно поворачивалось чертово колесо; отдыхающие визжали на американских горках, получая удовольствие от того, что внутри у них все переворачивалось. Энн была права: это место не для него, но сейчас он бы не согласился поменять его даже на Багамские острова. Его отпуск, не суливший ничего хорошего, превратился в самый великолепный в его жизни.
Он начал размышлять, что будет делать, когда эти две недели подойдут к концу. Он должен будет вернуться на работу, это несомненно: пристройка майора Бриггса ждать не станет, еще есть множество мелких дел. Энн останется здесь; может быть, ему удастся освобождаться на уик-энд, приезжать сюда в пятницу вечером и оставаться до воскресенья. Хотя бы два месяца, пока лагерь не закроется. Он попытался сообразить, легко ли будет ему добираться из дома до Кембриджа.
Галерея игровых автоматов тоже не для него, эти устройства заряжены таким образом, чтобы ограбить тебя, в щель бросаешь монеты по 2 и 10 пенсов, которые не особенно жалко, пока не оказывается, что уже поздно. Некоторые становились просто одержимыми этими автоматами, тратили весь свой недельный заработок, отдавали все деньги однорукому бандиту в местном парке аттракционов. Они привыкали к этой игре, как к наркотику. Джефф считал все эти игры скучными, они вообще не стоили того, чтобы рисковать.
Его взгляд невольно задержался на парне, стоящем у входа в главную галерею. Сомбреро низко надвинуто на глаза, чтобы оставить в тени черты лица, несмотря на густые, свисающие усы видна усмешка на его тонких губах. Полы кожаного жакета откинуты назад, правая рука покоится на кобуре пистолета 45-миллиметрового калибра. Но особенно выделялись глаза: осколки холодного голубого цвета, вставленные в пластмассовые впадины таким образом, что где бы ты ни стоял, они все равно тебя видели. Бросали вызов.
