– Э… – протянула Ариадна. – Как можно спрятаться в музыке?
– Ты даже не представляешь, сколько свободного пространства есть между нотами. И потом, у нас здесь не просто музыкант, а гиленгач – существо с невероятными способностями к мимикрии. Марта не закончила свою сюиту, это гиленгач спрятался в ней. Но поскольку музыкальное произведение это больше, чем просто набор звуков, в тех местах, где он скрылся, мы слышим бессмысленный шум.
– Звучит как-то нелепо…
– Всякое случается, – пожал плечами Суонк. – Наш мир – удивительное место. Я слышал про одного писателя, который вписал себя в короткий рассказ. Так что спрятаться внутри сюиты для флейты не такое большое достижение.
– А ведь и правда, – сказал майор. – Когда Жестянка искала Марту, она рычала на эти ноты. Но я подумал, что это потому, что они пахнут девчонкой… Кто бы мог подумать, что они и есть девчонка!
– Похоже, Инесса Пална оказалась умнее нас всех, вместе взятых.
– Пфф! – сказал Джаскониус. – Ну это как раз не сложно.
Ариадна потерла кончик носа.
– Ну хорошо, – сказала она. – Допустим, гиленгач замаскировался под музыку и ноты. Но что это нам дает? Как нам его оттуда вытащить?
– Пока он не окуклился, время еще есть, – сказал профессор. – Но должны ли мы это делать? Все-таки это не настоящий ребенок Эльзы…
– Не нам это решать.
Профессор Суонк медленно кивнул.
– Возможно, ты и права…
– Может, проиграть сюиту в обратную сторону? – предложил майор. – Я слышал, так можно расшифровать всякие секретные послания.
– Почему бы и нет? – Суонк повернулся к Джаскониусу. – Справится твой чудесный музыкант с такой задачей?
– Спрашиваешь! – карлик застучал по клавишам.
Проигранная задом наперед сюита Марты звучала ничуть не лучше – все тот же бессмысленный хаос звуков. Ноты так и остались нотами, звуки – звуками, и никакой маленькой девочки.
– Дела… – протянул майор Хопп, когда стихли последние аккорды. – Что же нам теперь делать?
– Чтобы вытащить гиленгача, надо выяснить, почему он спрятался… А здесь без Эльзы не обойтись.
– Я могу позвонить Седрику, – Ариадна вытащила мобильник. – Думаю, он сможет ее вызвать. Не сюда, так в Филармонию…
– Тогда действуй, – махнул рукой профессор. – У нас осталось не так много времени.
Из личного дневника майора Бенджамина Хоппа:
«Ну, хоть кому-то в этой жизни повезло…»
Инспектор Пирс встретил их в фойе Филармонии.
– Эльза уже приехала. Ждет наверху. Надеюсь, у вас есть чем ее порадовать.
Затем он повернулся к Ариадне.
– Слушай, в «У Марио» мест не оказалось, я заказал столик «У Луиджи» на девять. Как тебе?
– Вполне. Один водопроводчик ничем не хуже другого.
У майора Хоппа отвалилась челюсть. Он уставился на профессора и прохрипел:
– Когда?
– Даже не спрашивай, – сказал Суонк. – Есть вещи, которые выше моего понимания.
Вслед за Седриком они поднялись в гримерку. Когда они вошли, Эльза мерила комнату шагами и кусала ногти. Вид у нее был совсем подавленный, круги под глазами стали заметно темнее.
– Вы нашли ее? – задыхаясь от волнения, спросила она, не успел Суонк переступить порог. – Где она? Что с ней случилось?
– Не спешите, – остановил ее профессор. – Прежде я хотел бы еще раз с вами поговорить.
– Поговорить? Да какие разговоры? Я рассказала все, что могла! Где моя девочка?
– Успокойтесь. И присядьте, – профессор говорил мягко, но перечить ему было невозможно. Эльза молча опустилась на стул.
– Вопрос может показаться вам странным, – Суонк остался стоять, опираясь на трость. – Но что для вас важнее – ваша дочь или ее достижения?
– Что за глупости! – вспыхнула Эльза. – Разумеется, дочь! Или вы думаете, что, если бы у нее не было талантов, я бы стала ее меньше любить?
– Хорошо.
– Только… – Эльза замялась. – Все ее достижения, ее способности – это часть ее? Я люблю ее не за это, но я люблю это в ней.
– Еще лучше, – кивнул Суонк. – Теперь вопрос посложнее… Вы будете любить ее в любом случае, кем бы она ни оказалась?
– Что вы имеете в виду? – Эльза выпрямилась на стуле, лицо ее приобрело напряженное выражение. – Я чего-то не знаю про свою дочь? Она с кем-то спуталась? Это в школе, да?
– О нет, насчет этого можете не беспокоиться. Просто ваша дочь… Она не такая, как другие дети. И к ней нужен особый подход.
– Вы мне это говорите? – Эльза прищурилась. – Знаете, меня сюда вызвали не для того, чтобы я выслушивала советы доморощенного психолога или кто вы там… Я хочу знать, где моя дочь!
– А я не даю советов, – сказал профессор. – Я предупреждаю. Если хотите ее сохранить, вам придется отказаться от себя.
Эльза подняла на него взгляд.
– А я и есть она. Марта – это вся моя жизнь, без нее меня не будет.
Ариадна не знала, как к этому относиться. Ей было жалко эту женщину, полностью отдавшую себя дочери, которая даже не была человеком… С другой стороны, осуждать Эльзу она тоже не могла. Как не могла осуждать и Марту, которая, с одной стороны, полностью подчинила себе мать, но с другой – точно так же жила ради нее. Единственная разница между ними заключалась лишь в том, что гиленгач действовал согласно своей природе, для Эльзы же это был сознательный выбор. Конечно, для себя Ариадна не хотела бы таких отношений – ни с родителями, ни с детьми, когда они появятся, ни с кем-либо еще. Но она не Эльза.
– Что ж, – сказал профессор Суонк, видимо, придя к похожему решению. – Тогда перейдем к делу. Я хочу, чтобы вы вспомнили день, когда Марта исчезла. Вы были за дверью, так? И слышали, как она репетирует.
– Да. А потом музыка вдруг оборвалась… Я немного подождала и…
– Но если вы ее слышали, значит, и она могла вас слышать?
– Наверное. Но какое это имеет отношение…
– Самое прямое, – перебил ее Суонк. – Чтобы понять, как ее вернуть, я должен выяснить, почему она ушла.
– ОНА УШЛА? – Кровь отхлынула от лица Эльзы, и в мгновение ока женщина стала белее, чем погребальный саван. Того и гляди грохнется в обморок.
– Не так далеко, как вы думаете, – сказал профессор. – Но дальше, чем вы можете вообразить.
Эльза его не поняла. Впрочем, она и не пыталась – предыдущие слова Суонка выбили ее из колеи.
– Но… – проговорила она, уставившись на свои ладони. – Она ушла – это не в том смысле, что Марта… умерла?
Произнести последнее слово стоило ей огромных усилий. Ариадна заметила, что руки у Эльзы дрожат, будто ее колотит лихорадка.
