— Ради Бога, Эш, — сказал карлик, — оставь свои хитрости.
Огонь быстро разгорался. Маленький человечек отряхнул брюки и уселся в мягкое бесформенное кресло, казавшееся необыкновенно удобным. Ноги карлика не доставали до пола
По изрезанному глубокими морщинками лицу трудно было угадать, о чем он думает. Был ли он действительно рассержен? Складки кожи искажали выражение лица. На самом деле только голос выдавал его настроение. Постукивая короткими пальцами по матерчатым подлокотникам кресла, он лишь изредка вскидывал сверкающие глаза, когда говорил. Рыжие волосы вполне соответствовали его темпераменту — во всяком случае, если вспомнить распространенные представления о характере рыжих.
Юрий устроился на самом конце кушетки, а высокий человек подошел к каминной полке и принялся глядеть в огонь. Не желая показаться невоспитанным невежей, поедающим глазами незнакомого человека только потому, что тот чем-то отличается от обычных людей, Юрий отвел взгляд.
— Талтос, — повторил Юрий. Голос его звучал вполне спокойно. — Талтос. Почему вы хотите говорить со мной? Почему хотите помочь мне? Кто вы такой и зачем пришли сюда?
— Вы видели того, другого? — спросил высокий, оборачиваясь и глядя на Юрия почти застенчиво и в то же время совершенно открыто. Его привлекательность поражала воображение. Впечатление портили только уродливо узловатые пальцы.
— Нет, я никогда не видел его, — ответил Юрий.
— Но вы точно знаете, что он мертв?
— Да, в этом я абсолютно уверен, — ответил Юрий. Гигант и карлик…
Ему не хотелось смеяться, но зрелище казалось весьма занятным. Но если аномалии первого вызывали даже симпатию, то уродство второго выглядело зловеще. А ведь оба они — творения природы. Это было нечто выходящее за пределы цепи совпадений и случайностей.
— А у того Талтоса была подруга? — спросил высокий. — Я хочу выяснить, существует ли Талтос женского пола?
— Нет. Его подругой была женщина по имени Роуан Мэйфейр. Я рассказывал о ней вашему приятелю. Она была его матерью и его любовницей. Роуан Мэйфейр принадлежит к числу женщин, которых мы, члены ордена Таламаска, называем ведьмами.
— Все правильно, — подтвердил маленький человек. — Мы также называем их ведьмами. В истории, о которой я тебе говорил, Эшлер, много могущественных ведьм. Целое племя ведьм. Ты должен выслушать эту повесть.
— Эшлер?! Таково ваше полное имя? — потрясенно спросил Юрий.
Перед тем, как уехать из Нового Орлеана, он часами слушал Эрона, поведавшего ему окончание истории Лэшера — демона из долины. Имя святого Эшлера снова и снова повторялось в его рассказе. Святой Эшлер…
— Да, — ответил высокий. — Но я предпочитаю краткий вариант — Эш. Мне так нравится это простое имя, что зачастую я не отзываюсь на другое. — Это было сказано твердо, но не без учтивости.
Карлик рассмеялся.
— Я называю его полным именем, чтобы заставить быть сильным и внимательным, — объяснил он.
Высокий никак не отреагировал на это высказывание. Он грел руки у огня.
— Вы испытываете боль, не так ли? — спросил человек, отворачиваясь от огня.
— Да. Простите, что не скрываю этого. Ранено плечо, а это такое место, что даже незначительное движение причиняет беспокойство. Вы не возражаете, если я поудобнее прилягу на софу. Мысли у меня в голове путаются. Пожалуйста, расскажите о себе подробнее. Кто вы?
— Но я уже сказал вам — разве нет? Теперь ваша очередь. Что с вами случилось?
— Юрий, я уже говорил тебе, — нетерпеливо, но без злобы в голосе вмешался карлик, — это мой самый верный наперсник и друг во всем мире. Я рассказал тебе, что он знает о Таламаске. Причем больше, чем кто-либо другой из живущих в этом мире. Пожалуйста, доверься ему. Расскажи ему все, о чем он хочет знать.
— Я доверяю вам, — Юрий слегка пожал плечами. — Но почему я должен быть откровенным и посвятить вас во все свои проблемы? Зачем это вам?
— Для того чтобы вам помочь, разумеется, — медленно проговорил высокий, спокойно кивнув головой. — Сэмюэль говорит, что люди из Таламаски пытаются вас убить. Мне трудно смириться с этой мыслью. Я всегда, пусть и по-своему, любил орден Таламаска и всю жизнь вынужден защищаться от его вмешательства в мои дела, равно как и от всего прочего, стоящего на моем пути и мешающего осуществить задуманное. Но люди из Таламаски редко становились моими врагами… По крайней мере, надолго. Кто пытался причинить вам вред? Вы уверены, что ваши недруги действительно принадлежат к ордену?
— Нет, в этом я не уверен, — ответил Юрий. — Вкратце могу сказать следующее: когда я, совсем еще ребенок, осиротел, орден Таламаска приютил меня и принял под свое покровительство. Эрон Лайтнер стал моим защитником и учителем. Сэмюэль знает его.
— Я тоже, — отозвался высокий.
— Всю свою взрослую жизнь я служил в ордене, главным образом странствовал, выполняя задания, суть которых зачастую не вполне понимал. Видимо, малозаметно для меня мои клятвы верности ордену трансформировались в преданность Эрону Лайтнеру. Когда он уехал в Новый Орлеан, чтобы продолжить сбор материалов для создания истории семейства ведьм, произошло нечто странное, и ситуация резко ухудшилась. Речь идет о семействе Мэйфейр. Я читал их досье в архивах ордена, но в один далеко не прекрасный момент мне запретили заниматься дальнейшим изучением клана. Именно от Роуан Мэйфейр родился Талтос.
— Кто его отец? — спросил высокий.
— Человек.
— Некий смертный человек? Вы уверены в этом?
— Без сомнения, но существовали и другие соображения. На протяжении жизни многих и многих поколений эту семью преследовали духи — как добрые, так и злые. Один из духов вселился в еще не родившегося ребенка Роуан Мэйфейр, овладел им и помог тому появиться на свет. Роды, надо сказать, были весьма необычными. Талтос, покинул утробу этой женщины уже совершенно взрослым, с душой вселившегося в него духа. В семье этого духа называли Лэшером, и мы никогда не знали никакого другого его имени. Теперь, как я уже сказал, это создание мертво.
Высокий человек был искренне изумлен и сочувственно покачал головой. Потом прошел к ближайшему креслу и сел, скрестив длинные ноги и учтиво повернувшись лицом к Юрию. Сидел он очень прямо, словно никогда не чувствовал неловкости из-за своего роста.
— От двух ведьм…— прошептал высокий.
— Совершенно точно, — подхватил Юрий.
— Вы сказали «совершенно», — сказал высокий. — Что бы это могло значить?
— Существуют генетические свидетельства, и в достатке. Таламаска имеет такие свидетельства. Семья ведьм несет в себе экстраординарный ряд генов с различными вариациями. Гены Талтоса при обычных обстоятельствах никогда не проявляются, но в некоторых случаях — например, посредством черной магии или при вселении духа — могут привести к появлению Талтоса в нашем мире.
Высокий человек улыбнулся, и лицо его стало еще более выразительным, эмоциональным и безыскусно очаровательным.
— Вы говорите так же, как все остальные члены Таламаски: словно римский священник. Выражаете свои мысли так, будто родились Бог весть в какие времена
— Не удивительно, ведь я воспитывался на их документах, главным образом написанных по-латыни, — откликнулся Юрий. — Первые упоминания о Лэшере, как свидетельствует досье Мэйфейров, восходят к шестнадцатому столетию. Помимо досье я прочел все другие документы, связанные с историей семьи. В общем, мне известно практически все: от возникновения и источников их колоссального богатства до тайных деяний, совершавшихся или по наущению вечного проклятия Мэйфейров — Лэшера, или в союзе с ним. В общей сложности я прочел сотни и сотни страниц.
— Понятно.
— Однако нигде не встретил истории Талтоса, — продолжал Юрий. — И не слышал о нем ни слова, когда был в Новом Орлеане, пока два члена ордена не погибли там при попытке освободить Талтоса — Лэшера, от человека, убившего его. Но я не могу рассказать эту историю.
— Почему же? Теперь я хочу знать, кто убил его.
— Когда я узнаю вас лучше, когда вы расскажете о себе, так же как и я.
— Что я могу вам рассказать? Я — Эшлер, я — Талтос. Прошли столетия с тех пор, как я видел другого представителя моего рода, одного-единственного. Ох, конечно, были еще и другие. Я слышал разговоры о них, гонялся за ними, иногда почти находил их. Заметьте, я сказал «почти». Но ни разу не прикоснулся к своей собственной плоти и крови. Ни разу за все это время.
— Судя по всему, вы очень стары. Продолжительность нашей жизни, можно сказать, миг в сравнении с вашей.
— Очевидно, да, я стар. Как видите, у меня уже есть белые волосы. Но как могу я судить насколько, как могу я выяснить, какой может быть моя старость и сколько времени она займет в пересчете на человеческие годы? Когда я жил в счастье, среди себе подобных, то был слишком молод, чтобы познать, что мне понадобится для столь длительного путешествия в одиночестве. И Господь не одарил меня сверхъестественной памятью. Подобно обычному человеку я помню лишь некоторые вещи, но при этом удивительно ясно; другие полностью выпали из памяти.
