— На миллион долларов! Причем золотом.
— Нет, правда, Дэвид?
— Я и говорю правду. Умопомрачительно!
Эллен облегченно вздохнула.
— Я так рада этому. Мне страшно хочется выглядеть привлекательной в твоих глазах.
Дэвид встал с постели и направился через всю комнату к ней. Но на сердце его лежала тяжесть вины. Он обнял жену, прижал к себе, прикоснулся губами к ее шее и закрыл глаза. Аромат надушенной кожи кружил ему голову.
— Как сладко ты пахнешь, — выдохнул он едва слышно.
— Это приятно?
Он не больно укусил ее за плечо и выпрямился.
— Очень даже!
Ее улыбка лучилась нежностью.
— Мне тоже приятно. Приятно нравиться тебе.
— Ох! — Он так крепко прижал ее к себе, что она чуть не задохнулась. — Ты такая добрая. Самая добрая на свете!
Эллен явно удивилась.
— А я думала, что вела себя как настоящая ведьма.
Он поцеловал кончик ее носа.
— Так оно и есть. Ты — самая настоящая ведьма. Таис,[3] Иезавель[4] и Мессалина[5] в одном флаконе.
— Не забудь добавить и Клару Боу.[6]
— Добавил! — Дэвид счастливо улыбался ей. — А теперь пора сделать таким же неотразимым и меня. Или, как мы говаривали в армии, — бриться-мыться-завиваться-начищаться. Одно слово я, по скромности, опустил. — И он, разжав объятия, прошествовал через всю комнату к ванной.
Секундой позже, закрыв за собой дверь, обессиленно прислонившись спиной к стене, он подумал: «Боже, дай мне силы не обмануть ее ожиданий». Дэвид закрыл глаза, лицо его было маской воплощенного горя. Почему же он так боится? Причин он и сам не знал, но тяжкий страх отнимал у него последние силы. Оторвавшись от двери, подошел к окну. В темноте увидеть пролив было невозможно, но до его ушей опять донесся приглушенный шум прибоя. «Где-то там, недалеко отсюда, живет Марианна».
Но не вся она там. Он вдруг ясно понял, что какая-то часть ее осталась с ним. Он чувствовал ее, живую, в себе.
Когда Дэвид резко повернул руль влево, Эллен прижало к нему. Она не противилась. Тогда он снял руку с руля и положил ей на бедро. Она склонила голову ему на плечо.
— Это была чудесная ночь, — произнес он, обрадованный ее откликом. — Просто сказочная.
Она и в самом деле была чудесной, эта ночь. Сначала они позвонили Линде и узнали, что у нее все благополучно и что роды еще не начались. Потом отправились на машине через весь остров в Бей-Шор, где и обнаружили, к своей большой радости, что рыбный ресторанчик, который они отлично помнили со времен своего медового месяца, еще существует и исправно действует. Они заказали все те блюда, которые заказывали тогда, — коктейли, густой суп-пюре из клемма,[7] порцию салата Цезаря[8] на двоих, затем буайбес, кофе и десерт. Они даже обнаружили, что в ресторанчике по-прежнему подают то же самое белое вино. Заказали бутылочку и пили его, поднимая стаканы, чокаясь и улыбаясь друг другу в приглушенном свете зала.
Вдалеке от коттеджа и обстановки, напоминающей о Марианне, здесь, где все говорило о счастливых днях прошлого, Дэвид почувствовал, как его непонятный страх стал таять и возродилась надежда. Марианна, конечно, не вернется больше, и он уже понял, что их с Эллен взаимная любовь поможет преодолеть размолвку. Нет причин для того, чтоб они не могли понять друг друга. Эта мысль помогла ему чуть расслабиться, а умиротворяющая атмосфера ресторанчика плюс вино вселили ощущение полного благополучия. Несколько раз в течение обеда у него мелькала мысль: «Я добьюсь примирения, я сделаю это ради Эллен».
Пообедав, они отправились на прогулку к центру острова. По дороге обнаружили неплохое кафе, где трио музыкантов тихо наигрывало танцевальную музыку. Здесь они застряли на несколько часов, время от времени заказывая выпивку, медленно танцуя в почти пустом зале и наслаждаясь теплом и близостью друг друга.
— Тебе пришла в голову отличная мысль, — тихо произнес он.
— И мне она нравится, — в тон отозвалась она.
— Все хорошо.
Но едва он успел произнести эти слова, как ощутил волну непонятной подавленности, нахлынувшую на него. «О, только не надо этого», — чуть не произнес он вслух. Может быть, им не следует возвращаться в тот ужасный коттедж. Он чуть было не сказал это Эллен. Но, кажется, не стоит думать об этом. Нужно признать, что Марианна, при всем ее очаровании, занимает, в отличие от Эллен, крайне незначительное место в его жизни. «Не надо ничего менять при такой расстановке сил», — подумал он. Им овладело страстное желание прыгнуть в машину и отправиться прямо в аэропорт, а оттуда — в родной дом, чтобы вернуться к тому, что было близко и понятно им обоим. Не так уж много вещей они взяли с собой сюда, чтоб с ними было жалко расстаться. Конечно, поступок был бы чрезвычайно экстравагантный, но не безрассудный, и к тому же он так мечтал совершить его.
— Глубокие думы? — поддразнивающе поинтересовалась Эллен.
Дэвид глянул на нее и торопливо улыбнулся.
— Не такие уж они и глубокие.
— Ты кажешься сейчас таким далеким от меня…
Он опять, чуть сильней, сжал ее бедро.
— Просто немного расслабился. На самом деле я совсем рядом.
— Замечательно. — Она легким поцелуем коснулась его щеки. — Сейчас это именно то место, где я хочу, чтоб ты был.
Машина медленно скользила мимо квартала больших домов, который представлял собой деловой центр Логен-Бич. Дэвид заметил ярко освещенные окна бара.
— Не хочешь ли угоститься мороженым? — спросил он у жены.
Она отозвалась не сразу, обдумывая его предложение. «Соглашайся же», — мысленно уговаривал он ее, стремясь отложить их возвращение хоть на несколько минут. Руки его, теперь обе они лежали на руле, непроизвольно сжались, но тут же расслабились, когда он услышал ее ответ:
— Почему бы и нет?
Резко свернув в сторону, он припарковался у почты, и они одновременно вышли из машины. Черный, изящный и внушительный силуэт «бентли» сиял совсем неподалеку, на той же улице. Дэвид, с восхищением глянув на сверкающую лаком и чистотой машину, сказал:
— Какая красавица!
Затем взял жену под руку и повел к бару.
Оказавшись внутри, они сразу направились к стойке, которая располагалась справа от них. В дальнем от входа конце ее бармен беседовал с хорошо одетой женщиной лет шестидесяти. Оба взглянули на вошедшую пару, и женщина улыбнулась.
— Добрый вечер, — произнесла она.
— Доброго вам вечера, — поприветствовал их и бармен.
Эллен и Дэвид кивнули и заулыбались:
