Итум – Кале. В настоящее время, это горное село находилась под контролем боевиков, что не мешало влюбленному Асламбеку регулярно навещать понравившуюся девушку.
Учась в школе Асламбек не обращал внимание на юную Набилю, которая была ничем не примечательной худой молчаливой девчонкой. Лишь ее большие и немного грустные глаза притягивали взгляд.
В школе Асламбека веселил урок физкультуры, где все школьницы занимались физкультурой в юбках и платках, так как спортивная одежда не соответствует исламским традициям. Худая Набиля была похожа на маленькое пугало увешанную материей, но смеяться над нескладной девчонкой, подростку не позволяло мусульманское воспитание.
Жизнь чеченских женщин походит на подвиг. Когда нависает угроза уничтожения рода, чеченская женщина встает железным щитом между жизнью и смертью. Асламбек вспомнил, когда повзрослевшая Набиля, кинулась как разъяренная кошка на полу-пьяного федерала, который на блок посту унизил отца и пытался его ударить. Невменяемый боец ВС дослал патрон в патронник и готов был выпустить очередь в Набилю, которая встала между ним и отцом. Только вовремя подбежавший старший блок поста спас юную чеченку от пьяной очереди своего подчиненного.
После этого случая Асламбек по другому посмотрел на Набилю, которая наливалась виноградным соком и стала похожа на грациозную лань.
Сашка вместе с неспокойным Сергеем, сидел на удаленке – небольшой окопчик в 150 метрах от блокпоста и вел наблюдение за опушкой ночного леса.
У Сергея в лице было что – то азиатское: скошенные широкие скулы, круглое лицо, тяжелые монголоидные веки, нависшие над темными зрачками. За наследство татаро – монгольского ига, Сергей получил кличку Монгол.
Сашка смотрел на полную луну и звезды, прячущиеся в проплывающих облаках. Что мы делаем в Чечне второй раз, почему не можем договориться и понять друг друга. Сугроб простой, но проницательный парень злился на «сильных мира сего», которые получали денежные и политические дивиденды от этой войны…
Луна выполняла свою работу и от ее света тянулись длинные тени деревьев к наблюдательному пункту. Картина как в фантастическом фильме, но за пять месяцев командировки Сугроб устал от местных красот и природы. Хотелось в Винск, проведать мать и нехитро посидеть с друзьями.
– Я схожу по нужде – прошептал Монгол, и взяв автомат, пошел в сторону от наблюдательного пункта. Сильно шумя он скрылся в кустах.
Прошло пару минут, Сашка посмотрел на часы с подсветкой, когда со стороны леса раздался ужасный крик Монгола, от которого его передернуло. Сугроб знал наверняка, что этот оборвавшийся крик – предсмертный, ему доводилось слышать такие в рукопашных, в Грозном. Мелькнула мысль – зарезали, однако через несколько секунд со стороны куда ушел Монгол раздались непонятные звуки похожие на рокот речки и хруст. Хруст не походил на звуки ломающихся веток, а был неприятный и громкий. Кто это делал не прятался и не боялся.
Сняв автомат с предохранителя, замер на несколько минут. Тишина. Надо идти. Встав с низкой табуретки на затекших ногах пошел в сторону кустов, пока не споткнулся о какой – то мешок. Какой к черту мешок – это же Монгол…
Сугроб осветив тело фонариком. Его глаза жадно охватили все мельчайшие детали, словно внутри него был фотоаппарат с короткой выдержкой. Монгол был похож на замешанное на крови тесто. Осветив голову Монгола увидел вырванную подъязычную кость и стеклянные глаза Сергея. «Хана Монголу» – подумал Сашка, даже не пытаясь щупать пульс.
Сашка стоял над телом и не знал, что делать. Волк подумал Сугроб. Или медведь. Откуда они возле блокпоста, где постоянно палят, да и летом они сытые и пугливые. Как они или оно могло подобраться к Монголу – везде шумовые растяжки, а со стороны гор, стоят боевые РГД 5В. Если только зашли незаметно со стороны дороги и вдоль леса пробрались к удаленному посту. Но дорога освещается и за ней ведется наблюдение со стороны блокпоста. Хотя какое там наблюдение – обычно, дрыхнут все как суслики.
Посмотрев в сторону леса Сашка насторожился, дунуло кислятиной. Подняв струю света в сторону леса он увидел это. Тварь оскалилась, раздувая ноздри, из ее груди доносилось клокотание, как будто несутся большие куры…
Небо хмурилось и полыхало грозами, Асламбек собирался перед комендантским часом, поехать в горы за очередной партией подпольного бензина.
Жизнь в горах трепала и кусалась, работы не было, а выживать как – то надо было.
Воевать в горах, принципиально не хотелось, хотя иногда раздражали наглые федералы, но в семье не без урода, в основном русские – ребята нормальные. Все по умолчанию понимали – отбыть вахту и не в цинковом гробу, а на своих двоих – домой. Поэтому после активных боевых действий второй чеченской компании, на рожон особо никто не лез.
Иногда в село приходили ваххабиты с длинными бородами, неопрятные и грязные. Вербовали и гипнотизировали молодежь как на шоу – представлении. Подростки подавшись на заклинания бородачей группами уходили за вербовщиками, погибая не за грош. Однажды Асламбек чуть не повелся на мантры ваххабитов и чуть не ушел за 100 долларов в месяц умереть в горах. Мудрый отец, сказал, как отрезал – сиди дома паси коз, но к бородачам не пойдешь.
Пытаясь заработать, Асламбек охранял заложника , которого боевики держали возле села, чуть выше в горах. Заложник – 18-и летний светловолосый парень, был сыном бизнесмена из Краснодарского края. Как он попал к ним и какой просили за него выкуп, никто не знал. Заложника держали в сырой яме – зиндане, из мебели был только матрац и ведро. Асламбек сочувствовал Андрею и в свою смену приносил ему еды из дома, но в разговоры не вступал. Через два месяца ФСБ – ики каким-то образом установили место содержания краснодарского паренька, налетели коршунами со всех сторон в масках и с модными автоматами. Застрелив охранника, который попытался достать Стечкин, скрылись на тонированных УАЗах, также неожиданно, как и появились.
Перестав искушать судьбу Асламбек устроился водителем в группу Дауда, которая занималась перевозкой бензина, производимого на так называемых «керосинках», мини заводах, спрятанных в горах. Его роль была минимальная – водитель. С федералами на трассе существовала договоренность, единственное – не контролируемые налеты авиации с Ханкалы. На этот случай Аслабек смазал ручку двери водителя и зайчиком научился выпрыгивать из старого автомобиля. Больше его беспокоила не собственная смерть, а боль родителей, которую он простить себе не
