я тут же застыл, не смея пошевелиться.
Полугнилая тварь в нашей постели зашуршала одеялом.
Пытаясь удержать рвущееся наружу сердце в груди, я слегка привстал, задержав дыхание, и медленно выглянул из-за кровати… И оно посмотрело на меня в ответ!
Подделав все остальное, оно не смогло подделать ее глаза. У этого существа они были абсолютно черные, без белков, будто два бездонных провала. Эти дыры уставились на меня, не моргая, и под их взором я не смел даже дрогнуть.
Губы ее слегка приоткрылись. Нечеловеческая их часть разлепилась с трудом, и из образовавшихся от сдернутой кожи ранок тут же засочилась мерзкая кровь.
— Лён? Милый, ты чего?
Голосовые связки тоже наполовину сгнили. Наверное, поэтому голос существа звучал так неестественно и отвратно, словно вилкой настойчиво скребли по тарелке.
Во мне все сильнее поднималось отвращение. Мало того, что это существо подменило собой мою жену, настолько неумело переняв ее внешний облик, так еще и смело обращаться ко мне как она!
— Лён? Ты меня слышишь? С тобой все в порядке? — прошамкало оно кровоточащими губами и слегка приподнялось.
Раздался звук рвущейся ткани. Целая кожа на левой части лица вдруг покрылась разрывами и мгновенно разошлась на лоскуты.
— Ты пугаешь меня, Лён! — глаза-провалы продолжали таращиться на меня без единого движения, будто кукольные.
Не в силах противостоять страху, я принялся отползать назад, но спасение мое тут же оборвалось, когда спина натолкнулась на холодную стену, частично прикрытую тяжелыми шторами.
В сиянии полной луны я прекрасно видел, как начала сползать с нее кожа. Словно льдинки, кусочки ее расходились в стороны и с чавканьем падали вниз, оставляя после себя ярко-красную голую плоть и гниющие желто-черные зубы, сквозь которые пробивалась мерзкая гнойная слюна.
— Дорогой!
Некогда прекрасные волосы локонами посыпались на подушку.
Существо медленно подползало все ближе, и с каждой секундой человеческого в нем оставалось все меньше. Распространяемое им облако смрада окутало меня с головы до ног, и я прикрыл нос ладонью, пытаясь избавиться от этого удушающего запаха.
Надо было бежать. Надо было спасаться. Однако я сидел на полу и с ужасом наблюдал, как тело моей жены разлагается у меня на глазах. А эта тварь не прекращала издеваться…
— Милый, ты же знаешь, нам нельзя волноваться, — скрипучим старческим голосом вдруг заявила она и облезшей рукой вдруг коснулась живота.
— Нет… — выдохнул я, ощущая, как глаза начинает щипать от слез. — Нет, только не это…
— Что? Мы же так долго этого хотели! Разве ты не рад?
Обтянутый мышцами череп ухмылялся. И в следующую секунду в ответ на ее слова живот существа вдруг начал расти под пижамой.
— Ты же не бросишь меня, правда? Ты же знаешь, мой отец хотел бросить нас с мамой. Ты не можешь так со мной поступить!
Живот под рукой с каждой секундой становился все больше и больше. Голос твари срывался, словно она и правда была в ярости. Вязкая слюна исходила желтым гноем и черной кровью. Брюхо раздувалось, пока не стало размером с огромный шар, а затем…
И вот на этом моменте я проснулся.
Да, то был лишь кошмар, как я выяснил позже. И я надеялся, что, как и всякий кошмар, он вскоре забудется навсегда, и эта жуткая сцена наконец уйдет из моей головы. Но она не уходила. И с того дня, глядя на мою жену, я всегда вспоминаю это гниющее чудовище, и знаете… Мне все чаще начинает казаться, что ее и правда подменили.
Не могу ничего поделать, я наблюдаю за ней каждую секунду нашей совместной жизни. Смотрю, как она моет руки, режет овощи, читает книгу. Пытаюсь найти отличия, разгадать эту тайну, потому что жить в постоянном напряжении уже невозможно. Я уже не могу, нет сил. Начинает казаться, что я схожу с ума. Может, я и правда схожу с ума?
Странно, наверное. Иногда нам проще утвердиться в худшем, чем поверить в лучшее. Но речь не об этом. Видите ли, в последнее время я начал замечать за собой… некоторые плохие мысли. Один ее вид начинает пробуждать во мне ярость и отвращение, и я едва сдерживаюсь, чтобы не взять со стола нож и…
Ох, теперь вы и правда подумаете, что я безумец, верно? С другой стороны, поэтому я и пришел к вам. В поисках спасения. В поисках того, кто направит меня. Скажет, что со мной еще не все кончено. Потому что, боюсь, если ничего не исправить, однажды я и правда… ее убью.
Часть вторая. Разговоры ни о чем
Я устало откинулся на спинку дивана. От постоянного недосыпа гудело в ушах, и слипались глаза. В отличие от дома, здесь было тепло и уютно. Стояла тишина, но не та, напряженная и острая, режущая своей кромкой плоть до самого сердца, а приятная и спокойная, от которой хотелось расслабиться и просто насладиться атмосферой.
— Итак, Валентин Петрович, что скажете? У меня еще есть шанс? Как мне от этого избавиться?
Сорокалетний мужчина по ту сторону низкого журнального столика задумчиво постучал ручкой по закрытому дневнику. Густые брови хмурились, почти сойдясь на переносице, а прищуренные глаза отвлеченно глядели куда-то в сторону книжных полок.
— Что ж, — наконец, мужчина вздохнул и выпрямил в кресле спину, — не стоит заранее ставить на себе крест. То, что вы пришли сюда, говорит о вашем искреннем желании во всем разобраться, а значит часть пути уже пройдена. Начнем с того, как мне к вам обращаться?
Я удивленно склонил голову вбок. Кружка некогда горячего чая нетронутой стояла на столике, а рядом на блюдце располагалось несколько свежих кексов, принесенных мной с собой. Небольшой гостинец от жены в благодарность от клиента.
— Обращаться? — переспросил я. — Мы же не в первый раз встречаемся, Валентин Петрович. К чему такие вопросы?
— Ох, да, прошу прощения. Задумался, — Валентин Петрович покачал головой, будто отгоняя от себя дурные мысли, и повернулся ко мне лицом; взгляд его снова стал внимательным и сфокусированным. — Итак, Леонид, в прошлый раз мы обсуждали с вами проблемы на работе. Как сейчас обстоят дела с начальством?
Я протянул руку вперед и взял в руки кружку. Чай был еле теплым, но в горле вдруг начало першить, и я сделал глоток, чтобы избавиться от неприятного чувства.
— С
