Ознакомительная версия.
«Дать бы тебе, мерзавцу, по зубам», – подумал Фаворский, но вслух сказал спокойным, светским тоном:
– Приятного вечера.
Ресторатор двинулся было дальше, но вдруг застыл на месте с приоткрытым от удивления ртом: за столиком сидел журналист Глеб Корсак. Рубашка его была помята, галстук съехал в сторону, но Корсака это, похоже, нисколько не тревожило. В одной руке он держал дымящуюся сигарету, локоть другой небрежно закинул на спинку стула. На столе перед журналистом неровными рядами лежали игральные карты – Корсак раскладывал пасьянс.
Лицо Глеба, всегда напоминавшего Фаворскому странствующего рыцаря, было надменно приподнято, а взгляд глубоко посаженных карих глаз выражал глубочайшее презрение к миру. Фаворскому слишком хорошо был знаком этот взгляд. Он раз или два моргнул рыжеватыми ресницами, словно надеяясь, что физиономия Корсака – это всего лишь галлюцинация, которая вот-вот растворится в воздухе. Однако та и не думала растворяться.
– Корсак? – выдохнул Фаворский, словно все еще отказывался верить своим глазам.
– Собственной персоной! – Глеб Корсак приветливо помахал ресторатору зажженной сигаретой. Затем указал на стул прямо напротив себя. – Присаживайся.
Фаворский сел. Корсак одним движением собрал со стола карты, спрятал их в карман пальто и внимательно посмотрел на ресторатора. Лицо у журналиста было безмятежным и светлым, как июньское небо, и Фаворский, посчитав это плохим признаком, нахмурил брови.
– Опять понадобились деньги? – спросил он.
Взгляд Корсака похолодел.
– С чего ты взял? – сухо и неприязненно спросил он.
Ресторатор усмехнулся:
– Ты вспоминаешь обо мне, только когда сильно прижмет.
Глеб смерил приятеля долгим взглядом и небрежно пожал плечами:
– Не вижу в этом ничего предосудительного. Ты – бизнесмен, я – игрок. Ты ведь и сам когда-то был таким. В прошлой жизни.
– Был, – согласился Фаворский. – Но моя нынешняя жизнь нравится мне гораздо больше.
– Это легко понять, – заметил Глеб, дымя сигаретой.
Во взгляде Фаворского не было холода, но также не было и тепла.
– Шесть лет назад я предлагал тебе стать моим партнером, помнишь? – сказал он.
– Еще бы. Тебе повезло, что я не согласился. Не видать бы тебе сейчас ресторана как своих ушей.
С полминуты они молчали. Корсак курил, при каждой затяжке слегка откидывая назад темноволосую голову. Красноватый свет лампы падал на его худую щеку и нос – тонкий, с небольшой горбинкой, придававший журналисту сходство с небольшой хищной птицей.
– Что, все действительно так плохо? – спросил наконец Фаворский.
– На этот раз да, – ответил Глеб.
Рыжеватые брови ресторатора слегка приподнялись:
– Карты?
Глеб стряхнул с сигареты пепел и кивнул.
– Сколько? – поинтересовался Фаворский.
Глеб достал из кармана авторучку, намалевал на салфетке цифру и придвинул ее к Виктору. Тот глянул на салфетку и усмехнулся красными, мягко очерченными губами:
– Не так уж и много.
Глеб дернул плечом:
– Согласен. Но я совсем на мели. Сможешь помочь?
– При себе у меня таких денег нет, – задумчиво проговорил Фаворский. – Приходи завтра вечером, часов в семь. Сможешь?
– Да, – ответил Глеб. И сухо добавил: – Спасибо.
– И не забудь заплатить за выпивку, – сказал Фаворский, приподнимаясь со стула. Тут глаза его блеснули, как бывает у человека, в голову которому пришла неплохая идея, и он снова сел. Посмотрел на Корсака и сказал: – Слушай, Глеб, окажи мне ответную услугу.
– Для тебя все, что угодно, моя радость, – заверил Глеб.
– Дело, в общем-то, плевое. Можешь подержать у себя пару дней одну вещицу?
– Вещицу? – Корсак почесал пальцем переносицу, изображая задумчивость. – Почему нет? Только если это не тот древний комод, который ты купил вчера на аукционе.
– Все-то ты знаешь, – усмехнулся Фаворский. – Не волнуйся, вещь небольшая. Это картина.
Темные брови Корсака слегка приподнялись:
– Картина?
Фаворский кивнул:
– Да.
– Гм… – Глеб снова почесал переносицу. – Надо полагать, дорогая?
– Не дешевая. «Автопортрет со смертью» Гильрена ван Тильбоха.
Карие глаза Корсака мягко замерцали, как у голодного кота, увидевшего кусок масла. Он присвистнул:
– Не слабо. Фламандский мастер? Век этак… семнадцатый? – Глядя на ресторатора, Глеб насмешливо прищурил глаза. – Ты не боишься, что я ее продам? А на вырученные деньги закачу куда-нибудь на острова с парой смазливых девчонок?
Ресторатор улыбнулся – даже не улыбнулся, а слегка обозначил улыбку кончиками мягких губ, – и ответил:
– Не боюсь. Ты один из немногих моих знакомых, у кого еще осталось представление о чести и совести.
– Звучит неплохо, – одобрил Корсак. – Продолжай в том же духе, и я расплачусь от умиления.
– Это так, хоть ты и паясничаешь, – сказал Фаворский. – Ты и по морде мне тогда смазал из рыцарских побуждений.
Глеб пожал плечами и спокойно произнес:
– Люди меняются.
– Но не ты, – тихо сказал Фаворский.
Глеб отвел взгляд, немного помолчал, разглядывая пепельницу, потом снова покосился на ресторатора, вздохнул и сказал:
– Так и быть, тащи своего фламандца.
– Только, пожалуйста, будь с ним осторожней.
– Не бойся. Создам для твоего Тильбоха все условия. Уступлю ему свою постель, а сам лягу на кушетку. Ты доволен?
– Вполне, – кивнул Фаворский.
Глеб Корсак сидел за широким письменным столом и сочинял рецензию на новый детектив. Глянцевый журнал, для которого рецензия предназначалась, платил вполне прилично, и, подстегиваемые алчностью и азартом, смуглые пальцы Глеба энергично бегали по клавишам компьютера.
Закончив очередной пассаж, Глеб откинулся на спинку кресла и сунул в рот сигарету. Металлическая зажигалка сухо щелкнула. Корсак сладко потянулся, затем взял пульт и сделал музыку погромче.
Мысли его снова вернулись к странной просьбе Фаворского и к картине, стоявшей на полу в прихожей. Однако, не желая отвлекаться от работы, Глеб решил проявить стойкость и даже не сорвал с Тильбоха упаковку.
Некоторое время журналист сидел в кресле, сжимая в руке стакан водки с тоником и лимоном и, прикрыв глаза, наслаждался игрой Телониуса Монка. Рваное, прохладное звяканье клавиш отлично ложилось на тихие звуки ливня, доносившиеся с улицы.
Затем, вдавив окурок в пепельницу, Глеб сходил в кухню и сделал себе еще один коктейль. Немного водки, немного тоника и много-много льда. Неплохо было бы сдобрить напиток лимонным соком, но пожухлая половинка лайма, валяющаяся на подоконнике в ожидании встречи с мусорным ведром, для этих целей явно не годилась. Что ж, сойдет и так.
Ознакомительная версия.