Ознакомительная версия.
«Нужно признать, что Богохульства Демонов Ада слишком хорошо известны, чтобы их можно было отрицать: проклятые голоса Азазеля и Базраэля, Веельзевула и Велиала слышатся сейчас из-под земли, о чем сообщали заслуживающие доверия очевидцы, ныне живущие. Я лично не далее чем две недели назад очень явственно уловил разговор между Дьявольскими Силами, когда находился у холма за моим домом; он сопровождался треском и грохотом, стонами, скрежетом, шипением и свистом, издавать которые не способно ни одно существо на земле, Звуки эти несомненно исходят из тех пещер, обнаружить которые дано только черной Магии, а отпереть – одному Дьяволу».
Мистер Ходли исчез вскоре после тою, как прочел эту проповедь, однако текст ее, отпечатанный в Спрингфилде, сохранился до наших дней. Сообщения о странных звуках и шумах близ холмов продолжают ежегодно поступать и все еще остаются загадкой для геологов и физиографов.
Другие предания рассказывают о неприятных запахах, ощутимых поблизости от венчающих холмы колец из каменных колонн, о воздушных потоках, шум которых доносится из определенных точек на дне больших оврагов; были и легенды, относящиеся к так называемому Двору Танцев Дьявола – открытому всем ветрам, лишенному растительности склону холма. И еще местные жители смертельно боялись многочисленных козодоев, которые заводили свои песни теплыми ночами. Уверяли, что эти птицы – призраки, поджидающие души умирающих, и что они издают свои крики в унисон с их последними трудными вздохами. Если они могут поймать летящую душу, когда та покидает тело, то они мгновенно улетают с ней, издавая дьявольский смех; если им не удается этого сделать, то они постепенно погружаются в молчание.
Эти сказки, разумеется, уже устарели и сейчас звучат курьезно, ибо они пришли к нам с очень древних времен. Данвич в самом деле был очень стар – древнее, чем любое из поселений, находящихся в пределах тридцати миль от него. К югу от деревни еще до сих пор можно видеть стены погреба и дымоход старинного дома Бишопов, который был построен до 1700 года; а руины мельницы у водопада, построенной в 1806 году, были самым современным образцом архитектуры. Промышленность не прижилась в этих местах, и развернувшееся в девятнадцатом веке фабричное движение оказалось тут недолговечным, Старейшим сооружением были огромные кольца грубо вытесанных каменных колонн на вершинах холмов, но они относились к продуктам деятельности индейцев, а не жителей Данвича. Россыпи черепов и человеческих костей, обнаруженные внутри этих колец, а также вокруг огромною, в форме стола, камня на Сторожевом Холме, подтверждали распространенное представление о том, что здесь располагались места захоронений Покумтуков, хотя многие антропологи, отвергая невероятность подобного объяснения, настаивали на том, что эти останки людей европеоидной расы.
В окрестностях Данвича, в большом и частично необитаемом фермерском доме у склона холма, в четырех милях от деревни и в полутора милях от ближайшего жилья, в воскресение, 2 февраля 1913 года, в 5 часов утра родился Уилбур Уотли. Дату запомнили, потому что это было Сретение, которое жители Данвича отмечали под другим названием, а еще и потому, что этой ночью все-собаки в округе беспрерывно заливались лаем, а с холмов доносился шум.
Менее значительным представлялось то обстоятельство, что мать была из семьи Уотли, внешне непривлекательная, даже уродливая альбиноска, 35 лет, проживавшая с престарелым полусумасшедшим отцом, о котором в молодые годы ходили самые устрашающие истории по поводу его причастности к колдовству.
Мужа у Лавинии Уотли не было, но она, в соответствии с местными традициями, не пыталась каким-либо образом отречься от ребенка. Более того, Лавиния даже по – своему гордилась темноволосым, похожим на козленка младенцем, внешность которого ничем не напоминала ее несколько болезненное лицо альбиноски с красными глазами, и не раз многие слышали, как она бормочет странные пророчества относительно необыкновенных возможностей и потрясающего будущего своего сына.
Такие пророчества не были чем-то неожиданным в поведении Лавинии, ибо она была одиноким созданием, часто во время грозы бродила по холмам и пыталась читать огромные тома, которые были собраны семейством Уотли за два века и перешли к ее отцу, изъеденные червями и разваливающиеся на части.
Лавиния никогда не ходила в школу, но была переполнена обрывками древних знаний, которые передал ей Старый Уотли. Одинокий фермерский дом всегда был для местных жителей несколько страшноватым из-за предполагаемой склонности Старого Уотли к черной магии; не способствовала популярности этого дома и таинственная насильственная смерть миссис Уотли, случившаяся, когда Лавинии было двенадцать лет. Оказавшись в одиночестве посреди странных воздействий, Лавиния любила предаваться грандиозным и безудержным грезам наяву и необычным занятиям; ее досуг не был посвящен и домашним обязанностям, вследствие чего из дома давно исчезли чистота и порядок.
В ночь, когда появился на свет Уилбур, из дома донесся ужасный крик, перекрывавший даже шум с холмов и собачий лай, однако ни врач, ни повивальная бабка при этом рождении не присутствовали. Целую неделю соседи ничего не знали о новорожденном, пока Старик Уотли не приехал однажды на своих санях по снегу и стал говорить что-то бессвязное группе зевак, собравшихся у лавки Осборна. С престарелым Уотли что-то случилось – появился какой-то дополнительный оттенок скрытности в его поведении и затуманенном сознании, превративший старика из объекта страха в его субъект.
Помимо этого можно было заметить некоторые признаки гордости, позднее проявившиеся и у его дочери, а то, что им было сказано по поводу возможного отца ребенка, многие запомнили надолго:
"Мне наплевать на то, что подумают люди – если сынок Лавинии похож на своего папочку, то он и не может выглядеть так, как остальные, к кому вы привыкли. Не нужно думать, что се люди такие, как и те, что здесь живут.
Лавиния много читала и видела такое, о чем вы только болтаете. Я так понимаю, что ее мужик ничуть не худший муж, чем любой по эту сторону Олсбери; а если бы вы знали про наши холмы то, что известно мне, то вы не пожелали бы ей венчания в церкви. Вот что я вам скажу – настанет день и вы, ребята, еще услышите, как ребенок Лавинии прокричит имя своего отца с вершины Сторожевого Холма"
Единственными, кто видел Уилбура в первый месяц его жизни, были старый Захария Уотли, еще из тех, прежних Уотли, и невенчанная жена Эрла Сойера Мэми Бишоп. Визит Мэми был вызван простым любопытством и ее последующие рассказы делают честь ее наблюдательности; Захария же пришел, чтобы привести пару олдернских коров, которых Старик Уотли купил у его сына Куртиса. Это событие положило начало серии закупок скота семейством маленькою Уилбура, прекратившихся лишь в 1928 году, когда начался и закончился данвичский ужас; и несмотря на эти покупки, полусгнивший двор Уотли никогда не был переполнен скотиной, Настал момент, когда люди не могли усмирить свое любопытство и сосчитали все стадо, которое паслось на склоне холма за старым фермерским домом, но им ни разу не удалось обнаружить там более десяти-двенадцати анемичных вялых животных. По всей видимости, какая-то хворь или зараза, вероятнее всего, вызванная плохим пастбищем или вредными грибками, которые развелись на грязном скотном дворе, привела к падежу скота. Странного вида раны и болячки, похожие на следы порезов, виднелись на телах животных; а пару раз еще в ранние периоды жизни ребенка некоторые любопытные замечали такие же ранки на горле у седого небритого старика и его кудрявой дочери-альбиноски.
Ознакомительная версия.
