Индеец опустился перед Мистай на колени, взял ее за руки и отвернулся, пряча увлажнившиеся глаза. Сейчас это был не суровый и властный вождь шайеннов, а просто отец, боящийся за свою дочь. Но когда он снова посмотрел на нее, глаза его были сухими, а подбородок уже не дрожал.
— Мистай, нынче же ночью ты уедешь отсюда, — тихо произнес он. — Молодой Медведь проводит тебя до Большой излучины. Через три луны, отогнав жестоких конных солдат, я приеду к вам.
Римский Нос умолк, вспомнив свои наставления юноше, который выглядел старше своих лет. «Если на заходе третьей луны я не приеду, ты. Молодой Медведь, отвезешь Мистай на север, к оглала-сйу. Но оберегай ее там от похотливых воинов. Оберегай, не щадя своей жизни, ибо у сиу другие обычаи, там девушка раньше становится женщиной. Пусть еще два лета Мистай носит пояс целомудрия, а затем позволяю тебе взять ее в жены».
— Отец, ты встревожен? — проник сквозь завесу его мыслей голос Мистай. — Не волнуйся, не напрасно же я вырезала тотем. Он защитит тебя, и мы встретимся на заходе третьей луны.
— Мне пора. — Вождь медленно поднялся на ноги. — А ты готовься к отъезду.
Левайна разбудил инстинкт дикого зверя. Все его мускулы были напряжены, грубые сильные ладони ласкали холодный металл «спенсера». Он остро ощущал опасность; ноздри раздувались, чуя кислый, как от его собственных подмышек, запах индейца. Враг совсем рядом.
Глаза быстро привыкли к предрассветному сумраку и в слабом сиянии звезд разглядели даже не фигуры — тени; но и теней было достаточно. Солдаты и разведчики, стреноженные мулы и кони спокойно спали; четверо часовых, хоть и озирались по сторонам, явно не подозревали об опасности.
Затем взгляд Левайна, проникавший ночью гораздо дальше, чем взгляд любого другого человека, выхватил из сумрака четыре медленно приближающихся силуэта. Индейские воины ползком подкрадывались к лошадям. Ближайший из них находился футах в тридцати от Левайна. Бесшумно и быстро разведчик вскинул винтовку и поймал воина на мушку.
Выстрел расколол тишину, вспышка, будто молния, осветила лагерь. Опрокинутый ударом тяжелой пули, индеец засучил ногами, как раненый кролик. Остальные вскочили и метнулись назад потревоженными призраками, но три выстрела соединились в один удар грома, в одну струю пламени.
Люди бегали и кричали, лошади рвались с привязи. Только Левайн не шевелился, сгорбившись во тьме. Из ствола его «спенсера» тянулся дымок.
К нему подошли Форсайт и Бичер.
— Левайн, в чем дело? — спросил майор. — Это ты стрелял?
— А то кто же? — Разведчик гулко захохотал. — Не бойся, командир, их было всего четверо, я всех укокошил. Надо понимать, краснокожие куда ближе, чем уверял Маккол.
— И что ты предлагаешь? — Форсайт понизил голос, не желая, чтобы остальные слышали, как он спрашивает совета у разведчика. На войне бывают ситуации, когда командиру приходится полагаться на опыт таких, как Левайн. — Думаешь, они решили с нами разделаться?
— Ежели не так, то старина Римский Нос празднует труса, а мне в это не верится. Бьюсь об заклад, они нападут, едва рассветет. Раньше они сюда не сунутся, и не потому, что дрожат за свои шкуры, — просто в темноте труднее драться.
— Значит, у нас примерно час, чтобы подготовить встречу. — Форсайт посмотрел на небо: звезды еще не меркли. — Ну ладно, Левайн. Ты лучше всех знаешь Арикари. Что посоветуешь?
— Только одно. — Левайн встал, положил в рот кусок плиточного табака и принялся перемалывать его желтыми огрызками зубов. — Покуда есть время, надо перебраться на островок. Он невелик, но на нем все же лучше, чем здесь, на открытом месте. Они поскачут вон из-за того обрыва, — он указал вверх по реке, — и будет их поболе, чем нас — этак десять к одному. Но у нас многозарядки. Кто знает, может и отобьемся.
Форсайт и Бичер отошли, провожаемые пристальным взглядом разведчика. Солдаты получили приказ переправить всю кладь на остров. Левайн неторопливо обнажил тяжелый скальпировальный нож и кошачьей поступью приблизился к первому шайенну. Тот не шевелился. Из его пробитой шеи текла кровь, жизни в нем оставалось самое большее на полчаса. Разведчик хихикнул и сгреб в кулак длинные черные волосы, чувствуя, как индеец силится воздвигнуть психологический барьер против боли. Не глядя, уверенными движениями Левайн оттянул скальп и провел лезвием по кругу. Один рывок, и вот уже капающий кровью лоскут кожи свисает с руки великана, который идет к следующему индейцу.
Не прошло и трех минут, как Левайн возвратился к своему одеялу и спрятал страшные трофеи в седельные сумки. Он не стыдился добычи, но считал, что хвастать ею ни к чему. Скальпы он снимал ради собственного удовольствия.
Еще до того, как звезды на востоке начали бледнеть, весь отряд перебрался на остров. Форсайт и Бичер организовали оборону: двадцать стволов смотрят вверх по реке, десять прикрывают подступ снизу, а остальные нацелены на берега, на тот случай, если индейцы предпримут обходной маневр.
Левайн подошел к дереву, решив влезть на него, чтобы стрелять сверху. Но передумал. На дереве он будет отличной мишенью. Правда, шайенны и сиу — мазилы, каких поискать, но стоит ли соваться под шальную пулю? Расположившись на фланге, он неторопливо осмотрел винтовку. Он отдыхал, с нетерпением ожидая атаки краснокожих.
По небу медленно растекался холодный серый свет. Еще час, и над иссушенной землей взойдет палящее солнце.
Как всегда, появление индейцев было ошеломляюще внезапным. Из-за обрыва с пронзительными воплями и гиканьем во весь опор вынеслось семьдесят или восемьдесят всадников. Не приближаясь к бивуаку, они открыли огонь. Шайенны предвидели, что бледнолицые могут перебраться на остров, но не придавали этому значения, вознамерясь перебить врагов всех до единого.
Солдаты и разведчики изготовились к стрельбе и ждали только команды Форсайта. Он молчал, подпуская индейцев поближе. Когда расстояние между атакующими и обороняющими сократилось до сорока ярдов, десятки пальцев плавно нажали на спусковые крючки, и по индейцам хлестнула свинцовая струя. Пули «спенсеров» прорубили просеку в атакующей коннице, боевой клич сменился криками изумления и ярости. Шайенны развернули коней и бросились вспять. Над островком посреди Арикари повисло облачко порохового дыма.
— А-а, черти! — закричал один солдат, выпуская вслед индейцам пулю за пулей. — Это вас кое-чему научит! Бьюсь об заклад, вы еще не имели дела с многозарядками!
— Не горячись. — Лейтенант Бичер уже перезаряжал свою винтовку. — Так просто от них не отделаться. Нет, сэр! Это всего лишь разведка боем, теперь краснокожие знают, на что мы способны, и попытаются взять нас хитростью или измором.
