Как часовой, он на миг застыл над распростертым телом. Откуда-то из глубины появился мужчина моложе Матиаса; в руках у него была мелкая миска из нержавеющей стали. Остановившись перед Матиасом, он вытянул руки. Матиас медленно опустил руки, раскрыл ладони, и опухоли, булькнув, упали в миску. Мужчина подал Матиасу полотенце и исчез в темноте.
— Садитесь, — шепотом приказал Матиас женщине.
Опираясь на руку Матиаса, Люси Вест с усилием поднялась и вновь встретила горящий взгляд гипнотических голубых глаз.
— Я закончил, — сказал он.
Увидев свое расстегнутое платье, Люси слегка покраснела и стала перебирать пуговицы дрожащими пальцами. В ее глазах мелькнул страх, когда пальцы достигли живота.
Он кивнул своему помощнику, и тот вернулся с миской. Матиас взял ее и показал Люси.
Она взглянула на опухоли, похожие на гнилые сливы, только более светлые. Темная окраска исчезла: это была кровь, образовавшая на дне миски небольшую лужицу.
Неуверенно потрогав свой живот, она с радостью и облегчением поняла, что боль исчезла. Она надавила сильнее.
Боли не было.
Тогда она не выдержала.
Слезы потекли по ее щекам, она вцепилась в руку Матиаса. Он слабо улыбнулся ей, блеснув голубыми глазами.
Еще один мужчина в темном костюме приблизился к Люси, положил ей на плечи руки и повел прочь от Матиаса, который двигался вперед, навстречу усиливающимся выкрикам и аплодисментам, заполнившим зал. Когда зажегся свет, он еще раз окинул взглядом людей, которые приветствовали его стоя. Десятки? Сотни? Он не знал точно, сколько их было. Одни не могли встать, потому что сидели в креслах-каталках, другие не могли хлопать своими высохшими руками, слепцы не могли видеть его.
Он еще раз поднял руки, этот жест был обращен к ним всем.
Аплодисменты и возгласы долго не стихали. Когда Матиас повернулся и покинул сцену, крики восторженных зрителей все еще звучали в его ушах.
Среди прочих были и те, кто кричал от боли.
Матиас вошел в комнату, где можно было переодеться, и захлопнул за собой дверь, чтобы избавиться от любопытных глаз. Прислонившись к двери, он вытер пот с лица измазанной кровью рукой.
Он пересек небольшую комнату, подошел к раковине, открыл кран и побрызгал на лицо холодной водой. Выпрямившись, он пристально посмотрел на свое отражение в зеркале над раковиной.
Джонатан Матиас был человеком атлетического сложения с массивной, квадратной челюстью. Чисто выбритый и тщательно причесанный, он выглядел моложе своих сорока лет, особенно когда глаза его сверкали, как сейчас. Однако лоб его был изрезан морщинами, а брови, сходящиеся к переносице, придавали его лицу неизменно хмурое выражение. Он вытер лицо и сел за туалетный столик. Даже сейчас до него еще доносились аплодисменты зрителей, покидающих зал.
Каждая встреча с больными проходила так же, как и сегодня. Он проводил три встречи в неделю. Сегодняшняя была в большом здании из красного кирпича в западной части Нью-Йорка. Следующая может состояться в Манхэттене, Куинсе, Бронксе или в любом другом богатом районе города. За долгие годы своей практики он пришел к убеждению, что богатые нуждаются в нем ничуть не меньше, чем все остальные.
Те, кто не имел возможности встретиться с ним лично, могли два раза в неделю видеть его в передачах Си-би-эс: часовые телевизионные шоу с его участием регулярно смотрели более пятидесяти восьми миллионов человек. Во всей стране и в Европе он был известен как медиум, но как человека его мало кто знал. Он говорил с нью-йоркским акцентом, стараясь смягчать резкие звуки, и пользовался репутацией интеллигента, хотя иные смеялись над ним. Некоторые считали его мошенником и шарлатаном. Имея годовой доход в двести миллионов долларов, он легко относился к этому.
Он улыбнулся и стал вытирать лицо салфеткой.
Послышался негромкий стук в дверь, и Матиас повернулся на стуле, словно мог видеть сквозь стену.
— Кто там? — спросил он.
— Блейк. — Мужчина говорил с английской интонацией.
— Входи, — сказал Матиас, широко улыбнувшись.
Дэвид Блейк вошел в комнату, и Матиас окинул его дружелюбным, внимательным взглядом.
Двадцативосьмилетний Блейк имел рост около пяти футов десяти дюймов и был одет в выцветший джинсовый костюм и спортивный свитер, под которым угадывалось крепкое мускулистое тело. Из кармана его куртки выглядывала пачка сигарет. Молодой человек сел, достал сигарету и закурил.
— Очень впечатляет, — сказал он, поправляя на носу темные очки.
— Я делаю это не для того, чтобы производить впечатление, Дэвид, — сказал медиум. — Ты это знаешь.
— Нравится тебе или нет, но это так, — улыбнулся Блейк. — Я знаю, потому что был сегодня среди зрителей. Это было великолепно! — Он сделал глубокую затяжку. — Я встречал много знахарей. Почти все были лишь ловкими мошенниками. Ты — это нечто большее.
— Благодарю за комплимент.
— Я видел, как ты сегодня исцелил безнадежно больную женщину, даже не притронувшись к ней, без всяких инструментов и приборов.
— Это для тебя так важно, Дэвид? — спросил медиум. — Тебе непременно нужно знать, как я выполняю свою...
— Чудеса? — прервал его Блейк.
— Я хотел сказать, работу.
— Да, это важно для меня. Я не люблю тайн, — признался англичанин. — Кроме того, если я об этом узнаю, у меня появится много возможностей.
— Написать новую книгу?
Англичанин неохотно согласился.
— Да, — сказал он, пожимая плечами. Он последний раз затянулся и раздавил окурок в пустой спичечной коробке.
— Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Хосе Арриго? — спросил медиум.
Блейк кивнул.
— Он погиб в автокатастрофе в 1971 году. Он тоже был медиумом. Его называли хирургом-призраком. С 1950-го по 1960 год он, пользуясь лишь ножницами и перочинным ножом, без обезболивающих средств выполнил почти полмиллиона операций. У одной женщины он удалил кухонным ножом вагинальную опухоль размером с грейпфрут. Пару раз он попадал в тюрьму за незаконную медицинскую практику.
Но люди продолжали идти к нему по той же причине, что и ко мне, — от страха и отчаяния. Когда обычные методы не помогают, люди начинают искать иные пути спасения.
— Арриго утверждал, что силы ему придает Христос, — возразил Блейк. — Но я никогда не слышал, чтобы ты говорил о религии. Ты — знахарь, который лечит без молитв.
— Сила, — вяло проговорил Матиас. — Не думаю, впрочем, что это подходящее слово.
— Почему? Способности, которыми ты обладаешь, и есть сила определенного рода. Я хочу знать, откуда у тебя эта сила.
— Отсюда. — Матиас постучал кулаком в грудь. — Она внутри.
