Ознакомительная версия.
Я вообще-то никогда не реву. Но честно сказать, когда узнал, что мы навсегда уезжаем из Седарвилля, то едва не расплакался. Мне действительно было грустно, когда я прощался с друзьями.
И особенно с Шоном. Шон – классный парень. Родичам он не очень нравится. Потому что он шумный и громко рыгает за столом. Но все равно Шон – мой лучший друг.
То есть он был моим лучшим другом.
Здесь, в Нью-Гошене, у меня пока не было никаких друзей.
Мама сказала, что Шон может приехать к нам летом и погостить пару недель. С ее стороны это был настоящий подвиг. Особенно если учесть, как ее бесит, когда Шон рыгает за столом.
Но настроение у меня все равно было кислым.
Однако сейчас я немного приободрился. Мне ужасно понравился новый дом. Я решил, что в соседней с моей комнате можно будет устроить спортивный зал. Я буду не я, если не уговорю папу с мамой купить несколько тренажеров – из тех, что всегда рекламируют по телевизору.
Я не мог пойти к себе в комнату, потому что там были грузчики. Они как раз заносили мебель. Поэтому направился в самый дальний конец коридора. Там была еще одна дверь. Наверное, в очередную кладовку. Однако за дверью я обнаружил узкую деревянную лестницу. Возможно, на чердак.
Подумать только, чердак!
Раньше у нас никогда не было чердака. Видимо, там полно всяких старых вещей… А среди старого хлама иногда попадаются очень классные штуки. А вдруг те люди, которые жили тут прежде, оставили на чердаке свою коллекцию старых комиксов?!
Я устремился наверх, подпрыгивая от восторга.
Когда я был уже на середине лестницы, снизу раздался папин голос:
– Джерри, куда ты идешь?
– Наверх, – отозвался я.
Хотя и так было ясно, куда я иду.
– Не стоит тебе подниматься туда одному, – сказал папа.
– Почему? Там что, привидения водятся?
Я был уже наверху. Папа поднялся следом. Деревянные ступеньки натужно скрипели под его ногами.
– Ну и жара здесь! – Папа поправил очки на носу. – Духота.
Он потянул за цепочку, свисающую с потолка. Зажегся свет.
Лампочка явно была не из самых мощных, но все равно стало хоть что-то видно.
Я огляделся. Это была здоровенная комната с низким скошенным потолком. Я вообще-то не очень высокий, но, встав на цыпочки, даже я сумел дотянуться до потолка.
Здесь были и окна – по одному крошечному круглому окошку на передней и задней стене. Но они были такие пыльные, что совершенно не пропускали света.
– Здесь пусто, – пробормотал я, ужасно разочарованный.
А вот папа, наоборот, воодушевился:
– Вот сюда-то мы и отнесем весь ненужный хлам, который жалко выбрасывать.
– Эй, посмотри… что это там?
У дальней стены я разглядел что-то большое и темное. Я пошел туда. Старые половицы отчаянно скрипели.
Что там такое? Действительно, что-то большое, накрытое серым мятым покрывалом. Может, что-нибудь наподобие сундука с сокровищами?
Воображение у меня богатое. Сам иногда удивляюсь.
Я попытался стянуть покрывало. Тяжелое, черт… Пришлось взяться за него обеими руками.
Я даже зажмурился в предвкушении того, что я сейчас увижу.
Но чего я действительно не ожидал найти, так это черное сияющее пианино.
А это было именно пианино.
– Ничего себе! – Папа даже присвистнул от удивления.
Он подошел ко мне и встал рядом, почесывая лысину на затылке. Это у него такая привычка. Когда папа чем-нибудь недоволен или удивлен, он всегда чешет лысину.
– Ничего себе! Почему, интересно, его здесь оставили?
Я пожал плечами.
– С виду оно совсем новое. – Я на пробу постукал по клавишам указательным пальцем. – И звучит хорошо.
Папа тоже потюкал по клавишам.
– Вполне нормальное пианино, – заметил он. – Очень хорошее пианино. Даже странно. Зачем его затащили сюда на чердак?…
– Здесь какая-то страшная тайна, – объявил я замогильным голосом.
Тогда я еще не знал, что это действительно страшная тайна.
В ту ночь я не мог заснуть. Не то чтобы мне не хотелось спать – просто что-то все время мешало.
Я лежал на своей старой кровати из бывшего дома. Но кровать стояла головой не в том направлении. И не у той стены. И свет от фонаря на заднем крыльце у соседей падал прямо в окно. Окно дребезжало на ветру. А по потолку пробегали тени. Туда-сюда. Туда-сюда.
Я долго ворочался и наконец понял, что никогда не смогу заснуть в этой новой комнате.
Здесь было все по-другому.
Она была слишком большой.
И даже немножечко жутковатой…
Очевидно, спать я не буду уже никогда в своей жизни.
Я лежал, глядя на тени, пляшущие на потолке.
И наконец расслабился и даже, кажется, задремал… Но тут я услышал музыку.
Кто-то играл на пианино.
Сначала я решил, что музыка доносится с улицы. Но потом до меня дошло, что звук идет сверху. С чердака!
Я сел на постели и прислушался. Да, кто-то там наверху играл на пианино. Какую-то классическую музыку.
Я отшвырнул одеяло и опустил ноги на пол. Интересно, кому взбрело в голову подняться на чердак и играть на пианино посреди ночи?! Это точно не папа. Папа и ноты-то правильно не сыграет. А мама умеет играть только «Собачий вальс», да и то с пятого на десятое.
Может быть, это Плюшка?
Я встал с кровати и замер, прислушиваясь. Кто-то там наверху продолжал играть. Очень тихо. Но я все равно различал мелодию. Каждую ноту.
Я направился к двери и в темноте налетел на коробку с вещами, которую еще не успели распаковать. И больно ударился большим пальцем.
– У-я!
Я схватился руками за ушибленную ногу и держал ее так, пока боль не прошла.
Я знал, что родичи меня не услышат. Их спальня была на первом этаже.
Я снова прислушался, затаив дыхание. Музыка наверху продолжала звучать.
Я вышел из комнаты в коридор. Теперь я старался идти осторожно, чтобы во что-нибудь не врезаться опять. У меня под ногами тихонько поскрипывали половицы. Пол был холодным как лед. А я был босиком. Но я не стал возвращаться за тапками.
Я осторожно приоткрыл дверь на чердак и заглянул в темноту.
Музыка доносилась сверху.
Такая печальная музыка. Очень тихая. Очень грустная.
– Кто… кто там? – выдавил я.
Музыка продолжала играть. Казалось, она плывет сквозь кромешную тьму вниз по лестнице – плывет прямо ко мне.
– Кто там? – повторил я уже смелее, хотя у меня все равно дрожал голос.
Но мне снова никто не ответил. Я встал на нижнюю ступеньку лестницы и задрал голову, вглядываясь в темноту.
– Мама, это ты? Папа?
В ответ ни слова… Только музыка плыла в темноте, тихая и печальная.
Я и сам толком не понял, как так получилось, что я стал подниматься по лестнице. Я понял это, лишь услышав гулкий скрип ступеней у себя под ногами.
Ознакомительная версия.
