– Ладно, Маш, бери землю с ближайшей могилы, и идем отсюда, – сказала я, пройдя несколько шагов по кладбищенской аллее.
– А с первой попавшейся нельзя.
– Почему это?
– Землю мне надо взять с той могилы, где похоронена какая-нибудь Мария, и с той, где похоронен какой-нибудь Максим.
Мы принялись за поиски.
– Иванова Мария Агафоновна тысяча девятьсот седьмого года рождения тебя устроит? – спросила я, разглядев надпись на памятнике.
– Да хоть какого она года рождения, – отозвалась Никитина, вынимая из своего рюкзачка целлофановый пакетик.
Я наблюдала за тем, как подружка нагребает горсть земли с могилы, и подумала: да, видно, здорово Машка втрескалась в Трофимова, раз пришла ради него на кладбище, да еще собирается нести отсюда домой землю. Я уже много лет дружу с ней, а потому прекрасно знаю: человек она очень впечатлительный и всегда до ужаса боялась того, что связано с загробным миром. Когда мы с девчонками однажды решили вызвать духов Петра Первого и Пиковой дамы, она в панике уговаривала нас не делать этого и в конце концов убежала на улицу. Правда, ни царь Петр, ни дама с нами общаться не пожелали: блюдце по-хамски металось по кругу, а по лестнице, изображенной губной помадой на зеркале, так никто и не прошел. А еще я помню, как мы с ней были в лагере и там вечерами рассказывали страшные истории. Так вот ее, бедную, потом замучили кошмары. Каждую ночь ей снились всякие черти, упыри, скелеты, тянущие к ней руки, барабашки с красными глазами, летающие гробы с вылезающими из них покойниками.
– Теперь давай искать Максима, – сказала Никитина, завязывая первый пакет.
Мы снова начали бродить среди крестов и надгробий. Кто нам только не попадался – от Ивана до Арнольда, а вот Максима не было. Пришлось идти на другой конец кладбища.
Было пасмурно. Небо становилось все темнее и темнее, ветер усилился. Вдруг один из крестов упал прямо перед Машей. Мы остановились. Никитина растерянно посмотрела на меня.
– Давай поставим его обратно, – предложила я.
Маша взялась за верхушку, я за перекладину, и мы вернули крест в вертикальное положение. Но тот никак не желал стоять самостоятельно.
– Наверное, его надо как-то укрепить, – задумалась я.
– Может, кирпичами?
– А где ты их здесь возьмешь?
– Я видела, у ворот валялось несколько. Давай я сбегаю, – предложила Никитина и, не дожидаясь моего согласия, помчалась по дорожке.
Я осталась стоять в обнимку с крестом. На соседний памятник уселась ворона и с любопытством уставилась на меня.
«Только тебя и не хватало в этом приятном месте, – подумала я. – И чего это Машка так долго шляется?»
– Кар, – сказала ворона.
– Кыш! Пошла вон! Брысь! – замахала я одной рукой.
Ворона посмотрела на меня с возмущением, затем, хлопая крыльями и недовольно каркая, улетела. Оставшись в одиночестве, я начала разглядывать крест. Он был металлический, краска с него почти вся облупилась, и местами крест покрылся ржавчиной. Могильный холм зарос травой, репейником и лопухом. Видно было, что умершего никто не навещал. Я попыталась прочесть то, что некогда было написано на кресте. Разобрала только имя – Мария.
Машка вернулась с тремя кирпичами, и мы, кое-как укрепив крест, пошли дальше. Было слышно, как где-то каркает ворона.
– Машунь, а ты не боишься, что к тебе покойники ночью явятся за своей землей? – спросила я. – Представляешь: скрипит дверь, и в твою комнату входит…
– Не пугай меня. А то я щас тоже тебя пугать буду… – Никитина на ходу обернулась ко мне и скорчила рожу.
– Вовсе и не страшно. И вообще, давай-ка лучше я тебе сказку расскажу! В одном черном-черном городе было черное-черное кладбище… – начала я.
– А на этом кладбище стоял черный-черный крест, – продолжила Мария.
– И вот однажды черной-черной ночечкой одна черная-черная девочка по имени Маша…
– По имени Ира! – снова, не останавливаясь, обернулась ко мне Никитина.
– Ладно, не будем спорить, черная-черная девочка по имени… Максим пошла к черному-черному кресту, и у того черного-черного креста ее ждал черный-черный покойник.
– Почему черный? Покойник должен быть белый-белый.
– Он был черный! Это же моя сказка, – не соглашалась я.
Маша опять обернулась, скорчила гримасу и заявила:
– У того черного-черного покойника была вот такая рожа, и в руках у него была черная-черная коса. И у черного-черного Максима от страха стала вот такая физиономия… – С этими словами Маша вновь повернулась ко мне, но ничего скорчить не успела, так как оступилась и упала прямо на ближайшую могилу.
– Я сегодня явно спокойно спать не буду, – сказала Никитина, подымаясь и отряхиваясь. – Это из-за тебя все! Зачем отвлекала меня своей дурацкой сказкой?
– Извини, я не хотела…
Договорить я не смогла, так как мой взгляд упал на фамилию, имя и отчество, начертанные на памятнике: Трофимов Максим Владимирович.
– Ты удачно выбрала место для падения. Посмотри. Полный тезка, так?
– Надо же, и правда полный тезка.
Маша вытащила из рюкзачка другой пакетик и начала насыпать в него землю. Я перевела взгляд на портрет умершего и увидела молодого красивого парня. Посмотрев на даты, сосчитала, что тот умер в двадцать лет.
А Никитина между тем вытащила изо рта жвачку и приляпала к пакету.
– Чтоб не перепутать, – пояснила она мне. – Ну а теперь нам нужно в поле.
– В какое еще поле? Зачем?
– Я ж тебе говорила по телефону. Забыла, что ли? Все, пошли.
Глава 2
Знакомство с покойником
Выйдя за ворота, я взглянула на расписание автобусов, прикрепленное к ограде кладбища, и обнаружила, что следующий придет только через три часа.
– Ну, Маша, я тебе это припомню! – пообещала я.
Мы вышли на шоссе, по обе стороны которого было поле, заросшее сорняками. Никитина важно встала, держа в правой руке землю с могилы Ивановой Марии, а в левой – с могилы Трофимова Максима, и начала читать заклинание:
– Прошу я ветер, гуляющий в поле…
Минуты две она просила ветер, землю, воду, огонь, небо, луну и солнце, чтобы ее сердце принадлежало Максиму, а его сердце ей. Затем она положила на траву пакетики, взяла палочку и вывела на земле какую-то надпись, вроде на латыни.
– Это означает: есть действительно, есть в действительности, есть в слове, боге и всюду, – пояснила мне Маша и убрала землю в рюкзак.
– Ну, что, пойдем у кладбища сидеть? Или будут другие предложения? – поинтересовалась я.
– Будут. Пошли по дороге. За три часа мы и без автобуса до города доберемся.
И мы двинулись по обочине.
– Маша, я тебе рассказывала одну историю? – спросила я, загадочно улыбнувшись.
