Ознакомительная версия.
— Я объясню тебе, дитя, — мягко прошелестел верховный, — Крипта может вернуть жизнь в тело, которое еще не претерпело необратимых изменений. Воин, дух которого скоро вернется под своды Крипты, уже не сможет ожить. Я чувствую, что череп его проломлен, а мозг отсутствует.
— Морро, — неожиданно для самого себя жалобно сказал Хаэлли, — это был морро. Фиальван отошел в сторону, и морро убил его, а я… я не успел.
— И именно поэтому ты сделал то, что сделал, — подытожил старец, — это поступок, достойный похвалы, но совершенно бесполезный. Мы ничем не можем помочь твоему союзнику, потому что его тело повреждено. Крипта могла бы вернуть его к жизни, останься на месте мозг.
— Я найду тварь и убью, — прошептал Хаэлли, — сколько бы времени это не заняло.
— Ты слишком устал, чтобы рассуждать здраво.
Охотник поднял взгляд на верховного жреца. Бледный лик древнего эльфа оставался недвижим, так что Хаэлли действительно засомневался — а не маску ли носит верховный хранитель Крипты?
— Клянусь именем Миенель-Далли, я пойду за морро и уничтожу его.
— Ты видел его?
— Нет, — Хаэлли вдруг почувствовал, как под ногами разверзлась бездна. Только тот, кто однажды встретился с проклятой тварью, встретится с ней второй раз. Он же — вот беда! — не видел морро. Все, что ему осталось — это слабый астральный след и бездыханное тело Фиальвана. Но он успел дать клятву, что найдет морро и уничтожит, чего бы это не стоило. Следовательно, Хаэлли предстояло бродить по лесам до тех пор, пока не встретится кто-нибудь еще, чья судьба уже ощутила тлетворное дыхание воплощенного зла.
— Ты ранен, — задумчиво проговорил верховный жрец.
— Крипта исцелит мои раны, если ты меня к ней пустишь.
Ничего не изменилось в лице старика. Глаза по-прежнему казались парой холодных и давно уже неживых драгоценных камней.
— Это не имеет смысла, охотник.
— Почему?
— Ты сам знаешь, почему, — голос жреца был прохладен как первый иней на ветвях.
— Я… — Хаэлли упрямо мотнул головой, — я верю… что Фиальван позволит мне выполнить задуманное.
— Твой союзник, безусловно, позволил бы. Но не ритуал.
— Позволь мне подойти к Крипте, — прошептал Хаэлли.
Он уже понял, к чему клонит верховный, но все еще не хотел — не смел — сдаваться. Стоит сделать хотя бы крошечный шаг назад и — все. Ничего больше не останется — ни Великого леса, ни Крипты, ни Дома Охоты… Только безбрежный и вечный покой.
Старик в белом едва заметно качнул головой, что-то дрогнуло в его лице.
— Я вижу, ты все решил, да? Иди, Крипта ждет тебя, раны твои закроются… Надолго ли?
Обогнув верховного, Хаэлли подошел к телу Фиальвана и опустился рядом с ним на колени. Положил ладонь на холодный чистый лоб мертвого эльфа и долго смотрел ему в лицо, пока каждая черточка не отпечаталась ясно в памяти.
— Прощай, брат. Видит Миенель-Далли, я надеялся до последнего.
Потом он медленно поднялся и, переступив через ненужный теперь ремень, двинулся к белому куполу Крипты. Вокруг разливалось сияние, и Хаэлли почувствовал, как растворяются в нем боль и усталость. Ему стало легко, он протянул руки к безупречно-гладким стенам. Крипта ждала его, чуть приподняв кисейный полог вечного покоя.
Глава 1. Прощай, интернат!
Случаются дни, когда жизнь переворачивается с ног на голову.
Они имеют обыкновение притворяться днями ничем не примечательными, порой солнечными, а порой дождливыми. Они изо всех сил пытаются выглядеть как сотни предшественников: все тот же кофе из желудей в столовой, тот же картонный вкус котлеты, которую приходится есть только с помощью ножа, потому что по твердости своей она сравнима с подошвой. Те же мрачные стены, мирный вид на кладбище из окна комнаты, тихое потрескивание светильников, тугая подушечка с иглами… Но предчувствие не обманешь. И вот уже взгляд заполошно мечется по коридору, сердце заходится в груди, воздух становится вязким и горьким как еловая смола. А пару часов спустя ты очень четко осознаешь, что жизнь дала трещину и разлетелась сотнями осколков как чашка, упавшая на каменный пол. Осколки впиваются в тело и ранят душу, а рядом… как обычно, нет никого, кто бы утешил и дал надежду.
***
Меня зовут Ирбис Валле. Я возвращалась с факультатива по фехтованию.
Дурацкое имя для девочки, но у магов холода все не как у людей. Мне рассказывали, что как только моей драгоценной матушке показали младенца, она отчего-то разревелась в три ручья и соизволила назвать меня именно так. Ирбис. Есть такой хищный зверь, говорят, красивый, но мне не нравится мое совершенно не женское имя, и когда приходится представляться новому преподавателю, я называюсь Ирби. Получается более женственно и кокетливо, что ли. Ирби Валле из клана магов холода. Ха!
Вообще-то матушка как в воду смотрела, называя меня Ирбис. В двадцать лет моя фигура мало чем отличается от фигуры мальчишки-подростка, а регулярные посещения факультативов для боевых магов великолепно развивают мускулатуру. И стрижка у меня короткая, терпеть не могу длинные волосы, хотя это, пожалуй, единственное, чем Хайо меня не обделил. Густые, тяжелые, иссиня-черные. У отпрысков клана Холода всегда так, волосы либо платиновые, либо черные, кожа бледная и чересчур чувствительная к солнцу, цвет глаз варьируется от василькового до светло-серого. У меня — просто голубые.
Но мое худосочное тело — это еще не беда, когда за тобой весь клан из благословенной долины Вагау.
Настоящая беда в том, что я — этакий уродец, венчающий генеалогическое древо нашей правильной семьи. Где-то в небесных сферах случился конфуз, и у магов холода родилась девочка, чей дар поверг в шок всю родню. Я — самый что ни на есть вышивальщик, существо почти бесполезное и никчемное. Моя магия — запечатлеть заклинание в вышитом узоре, но даже не это самое обидное. Вышивальщик не может использовать изготовленные им же талисманы и обереги. Другие маги — за милую душу, люди — тоже, если постараться. Нося на шее вышитый мною талисман, маг огня может наколдовать ледяную стену, маг воды — огненный вихрь. А для меня все заканчивается на воплощении магии в вышивке. Я даже не могу создать гигантскую сосульку и двинуть ей обидчика по физиономии…
И поэтому я начала ходить на занятия к боевым магам, чья магия — в виртуозном искусстве боя, рукопашного ли, на мечах ли. Умение сражаться всегда дает чуть больше уверенности в собственных силах, чем просто умение вышивать. На фоне боевых магов я выгляжу жалко, но получаемые синяки и царапины позволяют питать надежду на то, что я хотя бы смогу постоять за себя, если это понадобится.
Ознакомительная версия.
