От восхищения у Прю перехватило дыхание.
— Вижу, вы впечатлены, — с улыбкой заметил Тремэйн, явно польщенный.
— Да, — честно призналась Прю, обезоруженная едва ли не детским восторгом взрослого мужчины при виде ее реакции. Кивнув головой, она обвела комнату цепким взглядом знатока. Некоторые экспонаты имели ярко выраженные характерные черты — резные китайские вещицы из жадеита, египетские мозаики, солнечные камни ацтеков, определить же культурную принадлежность других было труднее. Прю, наклонившись, принялась с интересом рассматривать греческую амфору с изображением Зевса, мысленно удивляясь, как эта антикварная вещь вместо государственного музея могла оказаться в чьей-то частной коллекции.
— Ваши предположения? — спросил Тремэйн.
— Греция. Четвертый — пятый века до нашей эры. Прю выпрямилась, стараясь скрыть неприятные эмоции. Когда-то она работала в аукционном доме «Бакленд» и потому знала всех крупных коллекционеров антиквариата и произведений искусства — всех, за исключением Стивена Тремэйна. В самом деле, как ему удалось собрать столько бесценных раритетов?
— Пятый, — уточнил Тремэйн. — Эта амфора была найдена при раскопках, которые я финансировал пять лет назад в окрестностях Древних Дельф.
Прю не решилась спросить, каким образом ему удалось вывезти вазу из Греции — контрабандой или при помощи взятки. Вряд ли греческие власти допустили бы, чтобы столь древняя реликвия, и притом в отличном состоянии, покинула страну.
— Другой такой нет во всем мире, — сказал Тремэйн, любуясь амфорой.
Прю сомневалась, что кандидата волнует вековая история шедевра или восхищает искусство мастера, сотворившего подобную красоту, — скорее всего, его переполняли совсем иные чувства: тщеславие и гордость от обладания этой уникальной вещью. Хотя, возможно, она ошибалась. Человек с талантами и амбициями — личность, безусловно, более сложная, чем кажется на первый взгляд. Например, ходили слухи, что Тремэйн заносчив и бесцеремонен до грубости, а с нею, напротив, он был безупречно вежлив и обаятелен. И определить при поверхностном знакомстве, в чем истинная сущность Стивена Тремэйна, было практически невозможно. На всякий случай Прю решила соблюдать осторожность, чтобы не сболтнуть ничего лишнего.
— Мистер Тремэйн, мне кажется, лучше сделать снимки при естественном освещении.
Прю, посмотрев на бьющие в окна солнечные лучи, рассудила, что это обеспечит ей хорошую подсветку. А фильтрующая линза позволит смягчить угловатые черты лица. Оставалось надеяться, что чудеса современной техники создадут иллюзию моложавости и благородства внешности, чего так недоставало Стивену Тремэйну.
— Конечно, — кротко кивнул Тремэйн и, повернувшись к Прю спиной, направился к письменному столу. Сев в кресло, он взял ручку и сделал вид, что подписывает бумаги. — Полагаю, вам нужна фотография в рабочей обстановке?
— Вообще-то мне хотелось бы подойти к этой задаче более творчески, — не растерялась Прю. Надо признаться, эта мысль только что пришла ей в голову: если Тремэйн останется доволен ее работой и в итоге все же победит на выборах, положительные рекомендации конгрессмена ей не повредят. — Чтобы снимок создавал, помимо политического имиджа, некое представление о вашей личности.
— Например? — заинтересовался Тремэйн. Прю положила сумку на диван и, порывшись в ней, достала фильтрующую линзу.
— Скажем, фото на фоне шкафа с одним из ваших экспонатов. С каким — можете выбрать сами.
— Отличная мысль. — Воодушевленный этой идеей, Тремэйн достал из кармана пиджака ключ и отпер ближайший шкаф. — Под фотографией будет подпись?
— Наверное. — Прю улыбнулась, довольная собой. Вот что значит дипломатия. Неизвестно, на что рассчитывал Тремэйн, расточая свои комплименты, но ему ее не провести — теперь она сама руководила процессом.
— Что это? — спросила Прю, глядя, как Тремэйн осторожно достает из шкафа высеченную из камня статуэтку — яйцеобразную, около восьми дюймов высотой, с едва обозначенными линиями тела. Странно, что из всех шедевров своей богатой коллекции он выбрал именно ее.
— По мнению моих экспертов, это камень духа. — Тремэйн, бережно держа статуэтку в ладонях, смотрел на нее с нескрываемым восхищением.
— Хорошо, начнем.
Прю сделала несколько снимков в разных ракурсах на фоне экспозиции.
— Все факты указывают на то, что эта фигурка — из небольшого племени, селившегося в Южной Америке, в бассейне Амазонки, около трех тысяч лет назад, — продолжал Тремэйн.
Прю, напоследок запечатлев на пленке его самодовольную ухмылку, закрыла объектив фотокамеры.
— Как интересно.
— Да, весьма. — По лицу Тремэйна пробежала легкая тень. — К сожалению, познания в области древних искусств вряд ли помогут одержать победу над моим оппонентом.
— Вы правы, — согласилась Прю.
Ноэл Джефферсон был вторым претендентом на недавно освободившийся пост в конгрессе Сан-Франциско. Моложе своего соперника, с более привлекательной внешностью, этот ярый защитник общественных интересов пока лидировал в предвыборной гонке, несмотря на богатство Тремэйна и его обширные связи в политических кругах. Неутомимый борец за справедливость, Джефферсон снискал расположение и сестер Холлиуэл. Однако до выборов оставалось еще несколько недель, и у Тремэйна был неплохой шанс наверстать упущенное: более молодой, энергичной, ориентированной на карьерный рост части электората импонировал его имидж практичного успешного предпринимателя.
Переменившись в лице, Тремэйн стиснул статуэтку в кулаке.
— Вы даже не представляете себе, как мне не хотелось выставлять свою кандидатуру против Ноэла Джефферсона. Этот человек… — Тремэйн прикрыл глаза и пошатнулся, словно у него вдруг закружилась голова.
Прю опустила камеру и инстинктивно подалась вперед.
— Вам плохо?
— Нет, все в порядке. — Тремэйн отвел руку Прю, показывая, что не нуждается в ее сочувствии. Трясущимися руками он убрал статуэтку в шкаф. — Просто немного подустал: в последнее время приходится работать в таком плотном графике…
Прю увидела, что Тремэйн в рассеянности поставил фигурку на округлое окончание. Камень закачался и едва не упал — но Прю успела сконцентрироваться и едва уловимым движением пальцев перевернула его плоским основанием вниз, иначе стеклянная полка неминуемо бы разбилась. Тремэйн, повернувшийся к ней спиной, ничего этого не заметил.
— Вы закончили? — Усилием воли взяв себя в руки, Тремэйн опустился в кожаное кресло за письменным столом и выдвинул верхний ящик.
