Тянулись секунды.
Один из бандитов отошел в сторону и окинул взглядом улицу. Он закурил.
В тот же момент Поззо почувствовал укус.
Он раскрыл рот, закричал, что-то впилось ему в правую ногу. Ужас был написан на его лице, которое еще некоторое время плавало на поверхности грязной воды; затем руки Поззо соскользнули с краев люка, настолько невыносимым был укус, и тут же его резко потянуло вниз.
Что-то вспарывало ему ноги. Кровь текла из огромных ран, зиявших от щиколоток до бедер. В следующее мгновение он исчез.
Бандиты стояли там же и ничего не могли понять. Парень сам не мог исчезнуть в колодце. Здесь было что-то другое. Один из них нажал на спуск, раздалась сухая автоматная очередь. Пули ударили по воде, поднимая брызги, на сапогах стоявших появились мокрые пятна.
Вода кипела. Всплывали пузыри и пена, будто от гигантской мешалки. Что-то еще появилось на поверхности.
Это «что-то» тоже было в пене, слизистое и походило на кровь.
Один из бандитов присел. Огонек зажигалки осветил воду, которая действительно была темно-красной.
Это кровь!
Мужчина быстро поднялся. В тот же миг показалось лицо жертвы. Только на мгновение, но его было достаточно, чтобы бандиты увидели, что эту окровавленную массу уже нельзя назвать лицом.
Тело перевернулось в узком колодце, показалась рука, пальцы еще дрожали, потом все исчезло.
Один из бандитов перекрестился. Двое других побледнели.
Никто не знал, что произошло, но каждому из них стало страшно.
Они отступили и, похоже, правильно сделали — из глубины колодца исходила звериная злоба…
Оно было похоже на маску, которую кто-то покрасил в зеленый цвет. Сплошные морщины, складки, шрамы. Посреди всего этого — плоский нос и мощная, выдвинутая вперед челюсть.
Блеклые мокрые волосы склеились на черепе. Глаза светились холодным пустым блеском. Они жаждали крови. Рядом с лицом появилась когтистая лапа, на которой были видны куски кожи убитого.
Несмотря на оружие, никто не осмелился выстрелить в монстра.
— Черт! — выдавил из себя один из головорезов. — Черт восстал из ада…
Он поспешно скрылся.
Его приятели остались, но осторожно отступали, держа оружие наготове. Они увидели, как из воды показались обе лапы и ухватились за края колодца.
Быстро и ловко монстр выбрался на мостовую.
Один из убийц решился выстрелить. Отрывистое стаккато разорвало тишину. Несколько пуль попало в монстра. Тот лишь зарычал, как бы придя в ярость, но автоматная очередь не остановила его.
— Это дьявол! — закричали бандиты и бросились бежать.
Все трое скрылись из виду. Их поглотил ночной Рио. Монстр, появившийся из водостока, отряхнулся, словно желая избавиться от остатков грязной жижи. Большими прыжками бежал он по улице и чувствовал, что жажда крови еще не покинула его, ему нужны новые жертвы.
Но он пошел не на север, в трущобы. Были и другие места.
Например, пляж. И монстр — всего в двух шагах от него.
* * *
Инграму было безразлично — звали это создание на самом деле Мария или нет. Ему было неинтересно и то, сколько ей лет — двадцать или двадцать два. И еще ему было все равно, кто она такая вообще. Его отпуск вступил в последнюю фазу, и он хотел насладиться им.
Три свободных дня после проклятой недели, состоявшей из конференций и официальных раутов. Во время немногих свободных минут он бросал взгляды на горячих девочек, которые казались ему красавицами и заставляли его забыть английских женщин.
С Моной он познакомился в отеле. Инграм посмотрел на нее, подмигнул, и все пошло как по маслу.
Там она сбросила с себя платье и показала, что может предложить. У Инграма сразу возникло желание, но Мона заставила его поволочиться за ней.
Только отобедав с ним — таковы порядки отеля, — она поднялась к нему в номер и показала, что означает райская жизнь на земле.
Инграм забыл и о заразных болезнях, и о СПИДе, новом биче человечества. Он чувствовал себя счастливчиком, к тому же Мона обещала не оставлять его в последние дни и показать ему город.
Но важнее для него были пляж и номер в отеле. Там он хотел провести с Моной большую часть времени.
После ужина ему захотелось насладиться Копакабаной ночью, и его новая подружка была согласна. Он взял в отеле плед. Лежа на нем, Инграм ощущал еще теплый песок.
Они выбрали местечко в стороне, потому что Инграм не хотел быть потревоженным при известных обстоятельствах. Он ухмылялся, когда думал об этом. В Лондоне вряд ли нашлась бы женщина, которая обратила бы внимание на рыжеволосого мужчину — они пользовались репутацией скучных и бесцветных. Если он расскажет своим коллегам, кого он подцепил в Рио, никто не поверит. Ему необходимы были фотографии, так сказать, доказательства.
Мона на минуту отлучилась — пошла принести выпить. Кокосовое молоко с солидной долей рома. Напиток, который освежал, утолял жажду и одновременно поднимал настроение.
Инграм лежал на спине.
В Рио он смог убедиться, что фото и рассказы не врали, — небо было бесконечно. Описать его невозможно — нужно видеть. Темно-синее, бархатистое, усыпанное звездами, которые не видны в Северном полушарии.
Он вертел головой, разглядывая возникающие миражи. Сахарная голова на ночном небе увеличивалась и превращалась в ископаемое животное. До сих пор это видение было знакомо ему по фотографиям, даже и не верилось, что оно существует на самом деле.
Мона отсутствовала довольно долго. Он истомился по ней; Инграм хотел, чтобы она все время была рядом, и подумывал о том, чтобы взять ее с собой в Лондон.
Было уже не так жарко, как днем, ветер приносил прохладу. Поэтому Инграм надел рубашку. Белую, свободного покроя.
Он снова лег, посмотрел на небо, и ему казалось, что постоянно появляются новые видения. Эта ночь была как волшебное сновидение, и ему даже в голову не приходило вспоминать о нападениях на пляже. В таких случаях бывали и убитые, головорезы оставляли трупы на месте.
Звуки музыки ласкали его слух. Это была, конечно же, ламбада, горячий танец, который в Бразилии исполнялся блестяще. Даже дети трущоб танцевали его. Они мечтали о лучшей жизни. Инграм же мечтал о часах, проводимых с Моной в номере отеля. Он не заметил, как глаза его закрылись и на губах появилась улыбка.
Он не чувствовал опасности. Некто, лежа на песке, наблюдал за отдыхающим и ждал подходящего момента.
Женщина ушла, парень лежал один, расслабившись.
Тень на песке начала двигаться, сильно согнувшись, почти на четвереньках; песок лишь тихонько скрипел. Нужно было обладать хорошим слухом, чтобы поймать хотя бы звук.
