Ознакомительная версия.
– Кстати, ты видишься с кем-то из ребят?
– Нет, – сказал Горин.
Он исповедовал старомодный принцип: никогда не врать, предпочитая пользоваться фигурами умолчания. Поскольку Анна употребила слово «ребята», Горину удалось избежать лжи.
– И Марину ты не видел?
Горин отвел глаза, чувствуя, что краснеет.
– Нет, – ответил он. – Очень давно не видел.
И это было правдой, потому что «давно» – смутное и растяжимое понятие.
– А сундук? – переменила тему Анна, и Горин облегченно вздохнул. – Он по-прежнему там?
– Думаю, сундук колдуньи так и лежит в земле уже двадцать лет.
– Тебе ни разу не пришло в голову его откопать?
– Да я уже и место давно забыл.
Анна помолчала.
– Значит, ты все-таки веришь в пугало? – спросила она.
Горин посмотрел на нее с удивлением.
– Никакого пугала не было, – сказал он. – То есть, конечно, оно было, но никуда не бегало.
– Что-то я не понимаю… Не веришь, а пишешь.
– Ну и что? Это ж моя работа.
– А как же ты объяснишь все то, что произошло?
Горин пожал плечами:
– А ничего не произошло. Просто мы выпили неизвестно что. Эту бурду, которую сварили по рецепту колдуньи. Наверное, сильно действующий галлюциноген. Я именно так все себе и объясняю.
– В статье ты об этом не написал.
– Ну, статья есть статья. Пусть читатели думают, что дети и вправду столкнулись с каким-то необъяснимым явлением, с потусторонним миром и так далее. На то мы и «страшилка».
Анна задумалась, прикрыв ладонью глаза. Затем проговорила с глубоким убеждением:
– Вот, что я тебе скажу. Пугало было. И пугало есть. Я видела его не один раз. И ты, я уверена, сам его еще увидишь.
Горин закусил щеки, чтобы не улыбнуться. Если она говорит серьезно, то он влюблен в сумасшедшую.
– А дом-то ваш в деревне цел? – спросила Анна.
Горин окончательно убедился в том, как странно она себя ведет: прыгает с темы на тему и не может сосредоточиться.
– Цел, куда ему деться? Только я давно в деревню не езжу.
Вспомнив о том, при каких обстоятельствах он последний раз был в деревне, Горин смутился и снова покраснел. У него была редкая способность быстро и сочно краснеть: именно поэтому он и стремился к формальной честности.
Анна внимательно посмотрела на Горина.
– Мы-то наш дом продали давно, – сказала она.
– Я знаю.
Анна вдруг замолчала, возникла неловкая пауза. Горин предложил ей кофе – хороший способ продолжить беседу. Он вышел на кухню, включил кипятильник. Конечно же, он хорошо помнил, как следующим летом снова приехал к бабушке отдыхать, а в доме, где жила Аня, были уже другие люди. Горин и не пытался искать ее. Это сейчас, разменяв четвертый десяток, ты можешь подойти к кому угодно и небрежно сказать: Понимаешь, я влюбился в одну женщину, не знаешь ли ты…
Ну, не к кому угодно, конечно… Не к Марине, например… Но тогда Горину было двенадцать лет. Он не только не мог представить, что и у кого спросить, но и что сказать самой Ане, когда он ее, допустим, найдет.
Теперь она сидела в его рабочем кабинете, и Горин отдал бы все, что имел, только бы видеть ее каждый день. Правда, имел он немного, и все его состояние на данный момент, пожалуй, выражалось математически отрицательной величиной.
– Тебе с сахаром? – крикнул он через дверь, кода вода закипела.
Но Анна не ответила. Горин вышел из кухни, уже понимая, что произошло…
Он выскочил в коридор. Кнопка лифта светилась, на табло мелькали цифры: лифт ехал вниз. В вестибюле было еще два лифта, но они давно не работали. Горин бросился к лестнице. Выскочив на улицу, он увидел малиновую девятку, которая выруливала на проезжую часть. За темным стеклом мелькнул знакомый профиль… Надо же! Поймала такси и удирает… Горин кинулся к своей машине, но вспомнил, что и пульт, и ключи лежат в барсетке наверху.
Сбежала. Как она могла так поступить с ним: может, он ее чем-то обидел? Да нет, вроде… Или ей не понравилось, как он себя вел: ведь он не мог оторвать от нее глаз, рассматривал ее ноги в гладких, объемных колготках, шарил глазами по ее шее и груди, даже под платье взглядом залез, в глубокую пурпурную тьму… Донжуан несчастный!
Горин задумался. Анна хотела поговорить о чем-то с автором статьи. Автор был перед ней. Они проговорили минут десять. Потом Анна ушла, не простившись. Тогда вопрос: о чем она с ним хотела поговорить? Какую информацию она от него получила, если этой информации ей оказалось более чем достаточно?
Горин припомнил весь разговор. Да нет, ничего особенного: просто обсудили случай с пугалом, и все. А может быть, дело вовсе не в том, то она хотела спросить у Горина, а в том, что она сама хотела ему сказать?
Но сказала она только одно – то, что Горину показалось самым нелепым: пугало существует, пугало еще к тебе придет.
Но это же нонсенс! Если есть пугало, тогда есть и все эти потусторонние силы, которыми управляет сам дьявол. А если есть дьявол, то, значит, – есть и Бог… Горин был убежденным атеистом и такой трактовки мироздания допустить никак не мог.
А что, если Анна не сама ушла из редакции? Почему он решил, что она поймала какую-то случайную машину? Можно ли так быстро найти частника на пустынной улице?
Допустим, в малиновой девятке был человек, который привез Анну, ждал ее, потом заставил поехать с ним… Шофера Горин видел только со спины и запомнил лишь одну деталь: у него были оттопыренные уши и вроде – он не мог утверждать наверняка – борода.
Размышляя, Горин поднялся в лифте, вышел в коридор третьего этажа. Редакция арендовала в этом огромном производственном здании два помещения: большое – для сотрудников и маленькое – кабинет главного. Плюс еще закуток без окон, где журналюги собственными силами оборудовали кухню. За остальными дверьми располагались офисы других мелких фирм. Все это вместе некогда было крупным оборонным предприятием, здесь вершилось будущее страны и планеты, которое, в том предполагаемом варианте, так и не состоялось. Для Горина было загадкой, почему он работал в «Московской страшилке», а не, скажем, в «Московском комсомольце», или, по крайней мере, в «Вечерней Москве».
Ведь он был хорошим журналистом, в университете ему просили блестящее будущее. Сильный, ловкий, спортивный. Может и в морду дать при случае. Таким и должен быть прожженный репортер, эдакий журналист Фандор, который преследует своего Фантомаса – на земле, на воде, под водой и даже в воздухе! Несмотря на то, что никакого Фантомаса нет, и весь этот Фантомас – всего лишь глюк комиссара Жюва… Но разве это имеет значение?
Вернувшись, Горин увидел, что в кресле, где только что сидела Анна, царит необъятная фигура главного редактора. Со своим редактором Горин находился в состоянии перманентной вялотекущей ссоры, и давно бы сорвался и сказал ему все, что он о нем думает, если бы редактор газеты «Московская страшилка» не был женщиной.
Ознакомительная версия.
