Но он молчал.
Наконец, неуверенно проговорил:
— Хороший дом… крепкий. Тогда тут приезжие какие-то жили?
— Может, и жили, — сухо проговорил Иван, — теперь не живут…
Он тоже опустил свою ношу на землю и теперь стоял, наблюдая, — чуть поодаль, словно подчеркивая, что не желает иметь с приезжими ничего общего…
— А ключи найдутся?
— Может, и найдутся… — неопределенно отозвался Иван.
Хмуро пожал плечами и вновь наклонился за мешком…
— Мы заплатим, — вмешался Шерстобитов, — понятное дело…
Иван поглядел ничего не выражающим взглядом, развернулся и потопал по рассохшемуся настилу.
— Давай, сбегай — Пудик обернулся к Артему, которого полагал салагой и гонял по мелким поручениям. — А мы пока вещички на крыльцо перенесем.
Артем замялся. Оставаться наедине с недружелюбным Угрюмовым ему явно не хотелось.
Варьке стало его жаль.
— Я тоже схожу, ладно? — вызвалась она.
— Валяй, — хмуро разрешил Пудик. — А заодно спросите, нельзя ли картошки купить. И луку.
Иван уже шагал к возвышавшемуся над обрывом дому, где над крыльцом висела покосившаяся, когда-то крашенная голубой краской табличка с надписью Рыбинспекция, увенчанная гербом Советского Союза…
Варвара с Артемом побрели следом.
С холма открывался вид на причал, на дальний, уходящий в море мыс, на рябую воду, на туманные острова, застилающие близкий горизонт…
Не верю, чтобы тут росла картошка, — подумала она, — в этакой глуши. Они, должно быть, даже не знают, что Америку открыли.
Женщина выглянула, было, из-за двери конторы, видимо, одновременно служащей и жильем, но тут же скрылась обратно. Светлые волосы повязаны платком, глаза опущены.
На крыльце появился Иван — уже без мешка.
— Чего надо? — спросил с прежней неприязнью.
— Так ведь ключи, — напомнила Варвара.
Он молча пожал плечами и вновь нырнул в дом, оставив их топтаться у порога, рядом с железной скобой, с которой осыпались комья засохшей грязи, но вскоре вновь появился, держа в руке связку ключей, которую протянул Артему — видимо, Варвару, как женщину, он полагал непригодной для деловых переговоров.
— Деньги у старшего, — Артем счел за лучшее устраниться сразу.
Тот отмахнулся.
— Потом.
Они уже подходили к калитке, когда Варвара хлопнула себя по лбу.
— Ох, а про картошку с луком я и забыла…
Она поднялась на крыльцо и уже согнула пальцы в костяшках, чтобы постучаться.
— Господь с тобой, Ваня, — говорила женщина, — ну что ты вбил себе в голову…
— Не посмотрю, что жена. Ты меня знаешь. И себя знаешь…
— Ванечка! Христом Богом клянусь — дурь это, больше ничего…
Варвара кашлянула. Женщина за дверью испуганно смолкла. Иван выглянул наружу, хмуро взглянул.
— Картошки бы и луку еще, дядя Ваня…
— Какой я тебе дядя, — буркнул он. И вновь исчез в доме.
Чего это он ее? — недоумевала Варвара, пока они тащились обратно с корзинкой подгнившей картошки, плетенкой лука и связкой ключей, — из-за нас, что ли?
— Странные они какие-то. Тебе не кажется?
— Брось, — вздохнул Артем, — это мы странные.
Странные, подумала Варвара, верно. Вообще все это предприятие сущий идиотизм. Надо же, пришельцы! Маньяк Шерстобитов бродит со своими рамками, и прислушивается к дальним, чужим голосам, и гонится за призрачными тенями, и ничего больше его не интересует. Что там такое случилось, что разбежались, перессорились, пропали в черных дырах его бывшие соратники, и пришлось ему набирать свежий народ, с бору по сосенке? Она с ненавистью рванула корзину на себя — одна луковица выпрыгнула и покатилась по настилу.
— Ты чего? — удивился Артем.
— Ничего, — сквозь зубы ответила Варвара.
***
— Картошечка — это хорошо, — одобрительно проговорил Пудик, — А ключи?
— Вот, — Варвара покрутила ключ на указательном пальце, — держи…
Казалось, дом был покинут в спешке — на полу валялась разномастная обувь и, почему-то, хорошее женское пальто, чемодан вывернул наружу нутро, извергнув гору вещей, превратившихся в заплесневевшие тряпки, в кухне, примыкающей к сеням пылилась в тазу гора кастрюль…
— Да, — Варвара отлично понимала на кого ляжет уборка, — интересно, наверху тоже?
— Ничего, — успокоил Пудик, — вы, бабы, не надрывайтесь. Свалите все угол, и дело с концом…
— А кастрюли?
— И кастрюли — туда же. Что у нас, своих нет?
— За работу, девочки, — Шерстобитов уже смахнул какие-то жестянки со стоящего в углу верстака, осторожно водрузил свой рюкзак, — А мальчики займутся печкой. Поленницу у забора видели? Давай, Анджей, действуй…
Меланюк, тем временем, опустившись на колени, выгребал из печки прогоревшую золу…
— Вам вовсе не обязательно, Игорь Оскарович, — заметил Шерстобитов.
— Почему же?
Шерстобитов пожал плечами, всем своим видом говоря, — да на здоровье.
Действительно, подумала Варвара, положение несколько двусмысленное — попробуй чувствовать себя на равных с человеком, раза в два тебя старше. Тем более, когда начальник ты, а не он. Деньги на поездку раздобыл Шерстобитов, он же навербовал добровольцев. Правда, никто не знает эти места лучше, чем Меланюк.
Она расстелила на полу какую-то побуревшую ткань, видимо, когда-то бывшую простыней и начала стаскивать туда мусор. Самый разный мусор, который раньше был просто вещами, возможно, вещами любимыми — ситцевый женский халатик, крошечные детские резиновые сапожки, пластиковая кукла, у которой один глаз закрывался хорошо, а другой — плохо…
— Ау, а что я нашла! — крикнула, перевесившись через перила, Лера.
— Да? — Варвара утерла грязный лоб грязной рукой.
— Картины! Полно картин! Наверху. Холсты, картон… Пошли, поглядим!
— Сейчас. Только управлюсь…
— Здесь художник жил, представляешь? То-то я гляжу, печка вон как расписана. Интересно, что с ним потом случилось?
— Съехал, — вздохнула Варвара, — мода прошла и съехал…
Было, было уже почти легендарное время, когда, физики и лирики срывались с насиженных мест и, прихватив жену и детей, селились в таких вот медвежьих углах. Впрочем, мало кого хватало надолго. Рано или поздно, все они возвращались.
А дом без человека опускается точно так же, как и человек без дома; крыша протекла, из погреба в горницу поползла плесень, крыльцо щерилось отвалившейся доской — художник, как это водится среди людей его профессии, явно был мужиком с руками; давным-давно покинутый дом все еще оставался самым прочным во всей деревне. Не считая угрюмовского, подумала Варвара, но тот ведь жилой.
— Так ты идешь? — вновь крикнула сверху Лера.
