Он привлек к себе дочь и вновь поцеловал ее:
— Я уже говорил: здесь все твое.
— Сегодня волшебный день, — прошептала девушка, хотя осмотр замка только начинался.
Июль выдался жаркий. Солнце палило с утра и до вечера. На небе уже давно не появлялось ни облачка. Юлька целыми днями загорала, купалась и читала интересные книги. К концу месяца она превратилась в мулатку. Сочный бронзовый загар покрывал все ее молодое крепкое тело за исключением трех скромных треугольников, постоянно остающихся под прикрытием пляжного костюма. Отец подолгу любовался дочерью, сидя рядышком под шатром и потягивая прохладное пиво.
— И не надоело тебе жариться целый день под солнцем?
— Ах, папа! Я давно мечтала ничего не делать. Тут так здорово! Так тихо! Так уютно!
Она с визгом бросалась в бассейн, брызгала в папочку, зазывая понежиться в прохладной воде. А он любовался дочерью — молодой, здоровой, загорелой — и был счастлив. Бесконечно счастлив.
И в последний день июля было так же жарко, как и в первый. Юлька слушала легкую музыку, купалась, загорала. Охранники у ворот страдали от зноя и безделья. Единственное, что их утешало: к обеду прибудут машины, а в них, среди прочего барахла, двадцать ящиков пива. Конечно, по дороге оно порядком нагреется, но при желании его можно охладить за пятнадцать минут. В нетерпении они поглядывали на часы: пора бы уж им появиться.
Хмурый, чуть грузноватый охранник Сема сразу заподозрил недоброе. Профессия у него такая: искать во всем подвох. И лучше ошибиться в одну сторону, перестраховаться, а то случится непоправимое, и тогда… Даже солнце, тишина и безделье не смогли усыпить его профессиональную бдительность. Казалось бы… просто джип встал не на свое привычное место, а ведь у каждой машины во дворе свое место. Так решил хозяин, и водители прекрасно это знали.
— Куда прешь? — ругнулся Сема, когда джип уперся в крыльцо сторожки. — Напоролся, что ль?
Левая передняя дверца открылась, а что было дальше, охранник уже никогда не узнает. С простреленной головой он рухнул на ступеньки крыльца. Второй охранник вскочил с кресла, схватился за дубинку, но его опередила пуля. Другая машина, не сбавляя скорости, вырулила к бассейну. Тут же из нее выскочили два небритых амбала в грязных серых робах, прыгнули в бассейн, ухватили опешившую Юльку за волосы и потащили к берегу.
— Отпустите! — что было сил, закричала девушка.
— Молчи, сука, — огрызнулся плешивый и прижал широкий нож к горлу. — Голову отрежу. Где хозяин, отвечай!
— Наверху, — еле слышно прошептала онемевшая от страха девушка. Такие омерзительные рожи она видела лишь в кино. От них несло чем-то тошнотворным.
Михаил Петрович не мог себе представить, что здесь, в глуши, в собственной крепости, он будет стоять под дулом пистолета. Какая глупость! Какая оплошность! Два убитых охранника и дочь в лапах мерзавцев. Надо было проверить. Но джипы-то свои. Вернулись в срок. А вот люди в них чужие. Чужие!
— Что вам надо? — дрожащим голосом прошептал он. — Отпустите девушку.
— Это твоя жена или просто шлюшка?
— Это моя дочь, и я не советую вам ее обижать.
— Все обернулось лучше, чем я мог представить, — ухмыльнулся главарь. — Только не надо давать мне советы. Здесь я решаю, кого обижать, а кого миловать.
— Ты делаешь большую ошибку.
Главарь махнул рукой:
— Не надо пугать меня своими связями. Я тоже не лох. Знаю, куда иду, и знаю, что делаю. Но хватит пустых слов. Нам нужны деньги, оружие и ночлег. А чтобы ты не выкинул какую-нибудь штучку, твоя малышка побудет с нами.
— У меня есть пятьдесят штук. Забирайте и разойдемся с миром.
— Легко хочешь отделаться. Мы месяц прячемся по лесам, голодные, как волки. Мы хотим отдохнуть и поразвлечься.
Он положил руку на крутое бедро девушки.
— Папа! — взвизгнула она.
— Убери руки! — закричал Михаил Петрович. — Убью!
— Страшно, очень страшно, — усмехнулся главарь. — Я весь дрожу. Если хочешь, чтобы она осталась с головой, веди себя мирно.
— Я достану тебя и с того света, — прошептал хозяин.
— Ну, ну, повыпендривайся еще. Давай, веди в оружейку, и без фокусов.
— У меня больше нет оружия. Только два пистолета, что были у охранников в машине.
— Зря, зря упираешься. Нам придется обидеть твою девочку.
Он схватил Юльку за волосы и приставил пистолет к щеке.
— Попроси папочку быть посговорчивее.
— Пусти, — всхлипнула девушка.
— У меня действительно нет оружия, только дубинки охранников.
— Ладно. Не хочешь говорить, сами найдем, но тогда не обижайся. Да что ты там стоишь? Спускайся. Мы ведь теперь одна компания.
Михаил Петрович с трудом проглотил ком обид и на ватных ногах стал спускаться по лестнице. В голове раненой птицей билась мысль: «Как так получилось? Почему на его машинах приехали враги? Что теперь делать? Юля! Лишь бы они… Сволочи!» В диком безлюдном краю… В его замке… В его крепости…
— Ушан с Гвоздем, возьмите девчонку и дуйте на кухню. Приготовьте чего-нибудь пожрать, — распорядился главарь и, повернувшись к хозяину, добавил: — Где твоя кухарка?
— Она уехала в город, проведать родителей.
— Ладно, сами сообразим. Глаз с девчонки не спускать. Головой отвечаете. Понятно? А мы с тобой, папочка, пойдем к тайнику за деньгами. Если ты не хочешь, что б твоей девочке стало очень больно.
— Пойдем, — согласился Михаил Петрович. Реальность отдалилась и казалась дурным сном.
— Ты не переживай, — главарь хлопнул хозяина по плечу, — мы просто переночуем, завтра отправимся своей дорогой. Надеюсь, ты подаришь нам парочку джипов?
— Конечно, можете забирать хоть сейчас. Только дочку не трогайте.
— Да мы, собственно, их уже забрали, пока твои олухи мочились в кустах. Они обожрались пива и забыли обо всем. У тебя никудышные кадры. Были…
— Ну, девочка, — слюняво улыбнулся лысый и лопоухий, — показывай, где у вас кухня.
— Можно, я оденусь? — прошептала Юлька.
— Нет, — кивнул головой Ушан. Взяв с шезлонга халат, он бросил его в бассейн. — Так ты мне нравишься больше. Пошли.
Он ткнул девушку пистолетом в спину, и она повела их на кухню.
Ушан шел сзади и пялился на голые ягодицы Юльки. Такая картина любого заведет, а не то что зека, пять лет не видевшего живой женщины. Как только они вошли в домик летней кухни, от сунул пистолет Гвоздю:
— Держи «пушку», а мы с девочкой займемся обедом.
Он напал на нее сзади, крепко обхватил, прижался. Грязный, вонючий.
— Сейчас, девочка, сейчас. Только не кричи, хуже будет.
